В ожидании Махатмы - страница 58

, что на тебе надето. Таков наш обычай!»

Шрирам ужаснулся.

«А как же я домой доберусь?»

«Окунись в водоем и беги домой, пока никто ничего не заметил. Впрочем, разве на тебе нет набедренной повязки? Для твоего возраста и ее хватит».

С этими словами цирюльник потянул за концы его дхоти. Шрирам отчаянно рванулся.

«О-о! — вскричал в изумлении цирюльник и скорчил рожу, чтобы выразить свои чувства. — Как?! Ты ходишь без…»

В красочных выражениях он описал, что носят под дхоти честные, уважающие себя граждане, и высказал свое мнение о привычках молодого поколения. Тема была столь щекотливой, что Шрирам покраснел и, вырвавшись из цепких рук цирюльника, ринулся прочь.

Теперь все это в один миг пронеслось у него в голове. Он поднял руку и потрогал свою макушку, а потом сказал Джагадишу:

— Я с этой растительностью расстаться не могу. Мне она нравится.

Ночью Шрирам не спал, а думал о том, как бы изменить свою внешность. Не переодеться ли в женское платье с чадрой, чтобы лица было вовсе не видно? Но Джагадиш поднял на смех все его предложения. Он словно задался целью обезобразить Шрирама на свой собственный вкус: обрить наголо на потеху всему свету. Может, он хочет, чтобы все над ним издевались, а Бхарати и вовсе от него отвернулась? Глянет разок — а потом и смотреть на него не захочет. Почему бы ему не отказаться от предложений Джагадиша? Может, и Старая бойня всего лишь чудовищный розыгрыш? А вдруг она окажется настоящей бойней? Впрочем, все его страхи ни к чему не вели. Что бы он ни думал и ни подозревал, от Джагадиша не избавиться, это уж факт, приходилось выполнять его приказания.

Джагадиш считал, что за три недели у Шрирама должны отрасти приличные усы. Он купил ему пузырек кокосового масла — втирать под носом, чтобы усы росли быстрее. «Сколько всего надо сделать, прежде чем я увижу Бхарати!» — сокрушался Шрирам. День за днем Джагадиш проверял, как растут усы. И каждый раз он неодобрительно тряс головой.

— Очень медленно, очень медленно, слишком медленно, — говорил он с таким выражением, будто Шрирам нес за это ответственность. Шрирам с сокрушением щелкал языком.

Меж тем они не теряли времени даром. С помощью Джагадиша и под его умелым руководством Шрирам совершил немало дел, которые, как он надеялся, помогут его стране в борьбе за независимость. Поджег архивы в нескольких деревенских судах; пустил под откос пару составов и сорвал занятия в дюжине школ; швырнул самодельную бомбу, разнесшую в щепы парадную дверь сельскохозяйственного центра, начертал огромное «П» на стене («П» означало «Победу») и подновил надписи «Уйдите из Индии!». Он так преуспел в этой деятельности, что понемногу забыл о страхе. О полиции он и не думал: она казалась ему чем-то далеким и отвлеченным, не имеющим к нему никакого отношения. Он знал, что всегда сумеет ускользнуть. Его искали повсюду — только не там, где его можно было найти. Джагадиш неустанно повторял:

— Британцы уйдут из Индии с поклоном, если мы сломаем хребет их администрации.

О чем бы он ни говорил, слово «хребет» неизменно присутствовало в его речах. Как-то однажды он спросил:

— А знаешь, где у Британии хребет?

— На спине, должно быть, — произнес Шрирам игриво.

— А где эта спина, знаешь?

— Сзади, должно быть, — ответил Шрирам, не оставляя шутливого тона. Теперь он наслаждался этими стычками, которые скрашивали его унылую, монотонную жизнь отшельника.

Джагадиш простил ему эти шуточки.

— Это мысль о Старой бойне делает тебя таким остроумным? — заметил Джагадиш и терпеливо пояснил. — Мы должны сломать хребет Британии, а это суды, школы, конторы, железные дороги, откуда она черпает жизненные силы.

Шрираму трудно было следить за его хитроумными доводами.

— Почему мы не нападем на нее прямо, не ударим ей прямо в лицо? — жалобно спросил он.

— Да потому, что она от нас далеко, и нам до нее не добраться.

Теперь Джагадиш не отпускал от себя Шрирама ни на шаг: он сделал его своим доверенным лицом и послушным орудием. Шрирама стала уже возбуждать необычность его положения, а пуще всего игра в прятки, которою он затеял с полицией. Она давала ему ощущение собственной силы. Он чувствовал себя чуть ли не эпическим героем, от действий которого зависит будущая история. Впрочем, порой, когда он сидел с Джагадишем в канаве, глядя на охваченный пламенем вокзал или здание британской администрации, его одолевали мрачные предчувствия. Однажды он не выдержал и шепотом спросил: