В ожидании рассвета - страница 10

Фарлайту снился странный, необычайно реальный сон. Он видел старика на берегу и знал, что море того манит, зовёт неудержимо — то шумом прибоя, то криками чаек, то запахом соли.

Ещё Фарлайт знал, так же неведомо откуда, что старика звали Сум, и что в деревне о нём сплетничают, что-де старик этот — постаревший разбойник, бывший гроза морей.

Сум думал, что сегодня море было уж очень настойчивым; и Фарлайт слышал его мысли — о чайках, что кричали громче обычного, о волнах, что бились о берег своими пенными языками. Старик кряхтя приподнялся и вошёл в бурную воду по колено, «омыть старые кости». Стоял так он недолго: Суму почудилось, что море произнесло его имя. Может быть, это смешно крикнула чайка, чуть не подавившись большой рыбиной, а может, сознание решило позабавиться над ним. Но Сум был уверен, что слышал зов моря.

…Какое море, чёрт возьми? Во Тьме нет морей. Значит, это Земля?

Старик вошёл в воду по пояс; даже внезапный порыв ветра не отговорил его. Но когда всё вокруг резко стемнело, Сум глянул на небо и забеспокоился. Ненадолго.

— Недобрый знак, — проскрипел он и отвратил взгляд от мрачнеющего неба, поглаживая волны, словно те были живыми и понимали, что старик по ним скучает.

Небо не заставило старика испугаться, но море, любимое море подхватило эстафету. На водной поверхности появилась дрожащая от волн картина — будто бы небо разверзлось; его серое полотно прорвали огромные бледные руки, тут же исчезнувшие, и на серое полотнище облаков из дыры хлынула тьма.

Сум не стал проверять, действительно ль вода показала ему отражение, или то была лишь игра его схуднувшего с годами зрения. Он с несвойственной ему живостью развернулся, наплевав на все зовы моря и забыв о радикулите, и побежал в сторону деревни с такой скоростью, с какой ноги не носили его уже лет тридцать — будто его преследовали сотни стрел.

— Люди, прячьтесь, по домам! — кричал старик, подбегая к крепким хатам с разукрашенными ставнями.

Но, никто не слушал его. Люди, только что проснувшиеся, пытались спасти свой скарб, суетились и кричали, так как уже успели повидать то, что происходило под облаками, и не в смутном отражении на поверхности воды, а вживую.

Полная женщина по имени Има, размахивая руками, пыталась перекричать окружающий визг.

— Не мужики вы, а бабы! Трусливые зайцы! Взяли бы мечи, да прогнали чудищ!

Пробегавшие мимо неё мужики либо просто не обращали внимания, либо пытались отбрехаться: «Ведьма, сама и наслала напасть!» да «У нас и мечёв-то нет!». Кто-то даже швырнул в неё ведром, мол, уймись, стерва. А та не унималась и продолжала взывать:

— Так грабли есть и вилы! Где ваша силушка-то хвалёная, а? Кажный день слышу, как друг перед другом похваляетесь!

Когда улица опустела, Има ругнулась на односельчан в последний раз, и полезла в большую бадью, которая упорно не желала её вместить.

Сум же запнулся о ведро, брошенное кем-то в сторону Имы. Старик попытался встать, но прилив сил уже схлынул. Он охнул и сразу же сел, затем опять попытался встать и опять сел, потом лёг на живот и пополз к иминой бадье, дрожа как осиновый лист от страха.

«Нет, никогда он не был бесстрашным и жестоким разбойником. Самое большее — гребцом на лодке торгашеской», — подумала Има и процедила сквозь зубы: — Тут занято, старик, ищи другое место!

Слова её прозвучали испуганно и совсем не грозно, но Сум пополз в другую сторону, хотя вскоре решил не сопротивляться судьбе, закрыл голову руками и захныкал, как ребёнок. Он боялся посмотреть вверх, туда, где три всадника летели по небесам с такой лёгкостью, как будто под копытами их коней были не облака, а твердь земная. Фарлайт осознал, что их имена — Ядвир, Антир и Алфар.