В плену Обмана - страница 8

Девушка приходит в себя и толкает меня в грудь, а меня током прошибает от ее прикосновения. Хочется еще и еще, но я отступаю, встречая ее злой от возмущения взгляд.

– Что вы себе позволяете! – выкрикивает она.

Бл*дь! Меня возбуждает ее акцент! Никогда не слышал ничего сексуальнее. Хочу, чтобы кричала мое имя этим голосом с особенным акцентом, пока я буду ласкать ее, воруя оргазмы, присваивая их себе. Я хочу эту девушку, кем бы она ни была!

Анита

– Откуда ты зайка? – парень не обращает внимания на мои возмущения и смотрит горящими голубыми глазами. Смотрит так, словно я перед ним голая – такой наглый, дерзкий взгляд.

– Отойдите от меня! – выставляю руку вперёд, потому что он опять нарушает мое личное пространство. Оглядываюсь по сторонам, ища защиты, но рабочие только усмехаются, как будто это в порядке вещей. Может, здесь так принято, но я к этому не привыкла.

– Не бойся, сладкая, дай номер телефона, – просит он, ловит мой локон и накручивает его себе на палец.

– Я подам на вас в суд за домогательство! – заявляю, вызывая смех парня.

– Разве это домогательство, зайка? – спрашивает, поправляя непослушную длинную челку.

Если быть честной, то парень привлекательный: светлые волосы, голубоглазый с мужественными чертами лица и наглой ухмылкой на чувственных губах. На сильной шее ближе к уху татуировка черной латинской буквы «N». Под кожаной курткой белая футболка с рисунком черного ворона, обтягивающая торс, на груди болтается металлический кулон в виде жетона с цифрами, а на руке множество кожаных браслетов. Но его наглость и бестактность переходит границы моего понимания. Не успеваю ничего сообразить, как парень ловко выхватывает из моих рук телефон.

– Отдайте, это уже… – запинаюсь, потому что никак не могу вспомнить это слово на русском. А парню, кажется, весело, он играет со мной, ловко уклоняется, что-то пишет и делает дозвон на свой телефон.

– Спасибо за номер, сладкая, я позвоню, – возвращает аппарат. Вздрагиваю, когда позади нас сигналит машина. – Как тебя зовут? – спрашивает он.

– Никак, я вызываю полицию! – начинаю злиться.

– Извини, я бы, конечно, дождался с тобой ментов, было бы забавно послушать, в чем ты меня обвинишь, но мне пора. Поцелуешь на прощание? – спрашивает, кривовато улыбаясь, будто пытается сдержать смех.

– Vete al diablo! – посылаю его на испанском, потом что ругаться на русском меня никто не учил.

– Ууу какая ты злая, зайка, – смеется он, вновь неожиданно быстро целует меня в щеку и убегает к машине.

Дышу глубоко и быстро захожу в магазин.

– Только не оборачивайся. Не оборачивайся, – говорю себе, но все равно оборачиваюсь и смотрю, как черно-желтая спортивная БМВ с визгом выруливает со стоянки.

Идиот! Какой-то ненормальный! И никто даже не заступился за меня! Рабочие – взрослые мужчины – лишь смеются. Тут принято приставать к девушкам? В нашей стране я бы могла подать за это в суд!

***

– Но так же нельзя! – возмущаюсь я, рассказывая Еве про мерзавца, который меня поцеловал.

– Что, прям взял и по-настоящему поцеловал посреди улицы? – спрашивает Ева, помешивая соус для пасты.

Она готовит ужин, а я играю с Мари, складывая вместе с ней кубики. Только я строю, а Мари с удовольствием и громким смехом все ломает и заставляет меня строить заново. Племянница у меня вся в папу, любит командовать и управлять людьми. Пока она главный член нашей семьи, а мы ее подчинённые.

– Да, с языком! Он трогал мои волосы, вдыхал запах и называл «зайкой»! Это нормально?

– Ну, это ласковое прозвище. Это мило, – хихикает Ева.

– Ты так говоришь, как будто это все в порядке вещей! – хмурюсь, собирая с пола разбросанные Мари кубики.

– Нет, конечно, но в тюрьму у нас за это не сажают. Это забавно, оригинально, я бы сказала. Он тебе не понравился? – хитро спрашивает Ева, проверяя мясо в духовке.

Кто бы мог подумать – как женщину меняет материнство! Давид привез ее к нам совсем девочкой, милой, стеснительной и даже немного испуганной, а сейчас она уверенная в себе красивая женщина. Даже фигура поменялась – стала более пышной, прибавилось форм. Но главное – блеск неподдельного счастья в глазах. Мне всего двадцать три года, по европейским меркам я еще слишком молода для замужества. Но как говорит моя мама – во мне играют русские гены. Я хочу замуж. Хочу верного любящего мужа и вот такую маленькую дочку. Хочу семью, уют и душевное тепло. И как все женщины, хочу настоящую любовь. Чтобы раз и навсегда. Кто-то мечтает о карьере, кто-то о богатстве, а я о настоящей любви. Возможно, в нашем прагматичном мире это глупо, но я так хочу, потому что считаю, что настоящая искренняя любовь – это что-то из разряда фантастики. А я хочу чуда в жизни.