В погоне за Нечаевым - страница 19

Герцен рассказывал много анекдотов из жизни покойного князя Долгорукова, с которым он, что соответствует действительности, «в последнее время не был в хороших отношениях», обещал составить набросок контракта с Тхоржевским, советовал Роману, в случае совершения сделки, печатать книгу в Женеве, подтвердил, что бумаги Долгорукова интересны в политическом и историческом отношениях, одобрил мысль Романа печатать бумаги отдельными выпусками небольшого размера и т. п., и т. п. Роман, в свою очередь, просил Герцена взять на себя роль оценщика бумаг, подчеркнув, что полагается на нравственный авторитет его.

«Вообще, — заканчивает он, — я крайне доволен первым свиданием с Герценом. Дал бы бог скорее покончить благополучно; надобно вооружиться крайним терпением».

На следующий день они снова встретились.

«Ровно в 12 час. Александр Иванович зашел ко мне, якобы с визитом, — я был почти уверен в его деликатности, которую я, конечно, понимаю по-своему — очень хорошо, а потому его посещение меня нисколько не удивило. Он пробыл у меня до половины второго, и я его, в свою очередь, пригласил позавтракать, отчего он не отказался и даже сам попросил коньяку, которого за завтраком не было. Он выпил две рюмки и почти целую бутылку бургонского, которую сам выбрал.

Главным предметом нашего разговора были бумаги. Заключение контракта, между прочим, по словам Александра Ивановича, возможно в какой бы то ни было стране, ибо, если условия принадлежности литературной собственности и пользование ею в различных странах разны, то в контракте следует только поставить условием, что сила его действительна для всех стран Европы, что Тхоржевскому не разрешается оставлять у себя копий и ни в чьих других руках, ни опубликование этих копий, и что Тхоржевский, ручаясь, что копии не находятся ни у кого, предоставляет мне право преследовать всякого за контрафакцию. Впрочем, где удобнее всего заключить контракт, об этом я еще справлюсь. В отношении ценности Герцен говорил мне, что подлинные акты пойдут, конечно, дороже, чем другие бумаги, но для полной их оценки надобно видеть хотя бы главнейшие из них. Так или иначе, в Женеву ехать надобно. Во всяком случае, Герцен дал мне слово писать завтра же Тхоржевскому и ответ сообщить не далее субботы»[33].

Не полагаясь только на А. И. Герцена, который, видимо, в этом деле не проявлял такой активности, как то рисует Роман в своих письмах к Филиппеусу, — агент сам написал Тхсржевскому о своих беседах с Герценом. 9 октября н. с. получил от него следующий ответ (приводим письмо по копии, присланной Романом; подлинных писем Тхоржевского за этот период нет):

«7 октября 1869 г.

20 Route de Carouge, Genève.

Милостивый государь.

Письмо ваше получил и совершенно согласен с вами на посредство Александра Ивановича или кого он изберет. Срок окончания дела дать могу только самый последний до 1 ноября. Должен непременно выждать на некоторые известия. Может быть, буду в этом месяце в Париже или если нужно будет, буду вас просить приехать и даже показать вам каталог всего, что на продажу, и сделаем условие. Я бы хотел знать от вас, до какой суммы вы пойдете? Вот все, что сегодня могу вам сообщить.

Остаюсь с уважением

С. Тхоржевский».

Роман временно воздерживается назвать сумму, указывая, что это зависит от «степени важности» бумаг. По поводу письма он, кроме того, пишет Филиппеусу: «Тхоржевский не мастер на память — каталог видел»[34].

При очередной встрече с А. И. Герценом 11 октября (н. с.) Роман рассказал ему о содержании письма Тхоржевского.

«Вопрос Тхоржевского о том, чтобы я наперед назначил цену, Герцен нашел, как он сам выразился, нелепым, тем более, что в письме к нему, Герцену, Тхоржевский говорит, что сам будет в октябре в Париже и тогда скажет о цене. Тем не менее я успел заметить, что Герцен крайне интересуется этим делом, ибо без того, что я даже и не намекал ему, он сам вызвался тотчас же снова написать Тхоржевскому и добиться от него обстоятельного ответа. Я же, с своей стороны, в сегодняшнем письме моем к Тхоржевскому представил ему, что я не в состоянии определить цены, не видав подробно бумаг.