В погоне за ветром - страница 22

Сирокко надулась, но, понимая, что никак не может повлиять на ситуацию, молча уткнулась в еду. Попутчики не казались ей опасными — если бы это было так, ветер нашёл бы способ её предупредил. Но он молчал, и до её слуха доносилась лишь его обыкновенная заунывная песня. Странно, но, сколько бы она не прислушивалась, не могла разобрать слов. Их смысл ускользал от её сознания, словно текст был на другом языке.

* * *

Редкие рваные облака, быстро плывущие по небу, то и дело скрывали солнце. Площадь Бригона была просторной, однако достаточно бедной. Её устилали обычные гранитные плиты, которыми мостили улицы даже в Зеленеющих Холмах. Высокое белокаменное здание губернатора было красивое и явно новое, однако Сирокко ожидала от областного города большее.

С Мирро и Дореми она попрощалась пару часов назад и теперь без дела слонялась по городу. С подругой она договорилась встретиться ровно в полдень, и до него оставалось ещё около часа.

Сирокко, окинув скучающим взглядом площадь, пошла прочь. Путь в повозке занял больше времени, чем рассчитывал Дореми, и предыдущие две ночи она спала очень плохо. В принципе, в повозке спать вообще почти невозможно, особенно учитывая качество сельских дорог, по которым они ехали. Поэтому сейчас Сирокко пыталась найти какую-нибудь лавочку, чтобы хоть немного вздремнуть.

От мыслей о сладком сне ее оторвал внезапно поднявшийся переполох на большой площади, от которой она отошла на пару десятков метров. Несколько минут назад все было спокойно, но теперь туда-сюда сновали люди в сверкающих статью доспехах и что-то друг другу кричали. Мимо Сирокко пробежало четыре взволнованных стражника, и когда та поняла, что отдохнуть не получится, то с явным неудовольствием встала и направилась в сторону стечения сил охраны. Любопытство не позволяло ей пропустить какую-то новость мимо ушей, и живой интерес тут же побором мечты об отдыхе.

— Обыщите все улицы, любой дом, каждый закоулок! — на высоком холме, в подножие которого упирался край площади, стоял внушительного роста человек и давал инструкции собравшимся вокруг стражам. — Она не могла далеко уйти! Закройте все выходы из города! Поднимите мосты! За работу!

За спиной мужчины поднималось солнце, но Сирокко, прищурив глаза, смотрела прямо на белый диск. Чуть сбоку, сзади глашатая, возвышалось монументальное сооружение: замок, в котором жил главнокомандующий. Она знала, что по размерам и богатству обстановки он уступал лишь губернаторскому и паре дворцов других знатных людей.

— Смотрите на всё подозрительное!

Сирокко отошла назад, решив, что лучше не искать себе неприятностей. Сейчас она спокойно дождётся свою подругу в назначенном месте, а потом они вместе решат, что делать дальше. Сирокко безуспешно пыталась себя успокоить, понимая, что червячок сомнения уже поселился в её сознании. Слишком много совпадений, чтобы они оставались лишь совпадениями.

— Эй, ты слышишь меня? — ветер принес Сирокко голос подруги. — Я буду ждать тебя у статуи Освобождённого ровно через пять минут! Постарайся быстрее.

Сирокко резко остановилась и раздраженно выдохнула. Подруга уже второй раз упоминала эту статую, но она понятия не имела, что это за статуя такая и где она находится, однако горячий ветер шквалом налетел на неё и, едва не сбив с ног, унёсся в противоположном направлении. Выбора у Сирокко не было, поэтому она просто последовала за ним.

Петляя по узким улицам, которые скорее напоминали лабиринт, чем жилой квартал, Сирокко в который раз подумала о том, что последние несколько дней были более насыщенными, чем вся её предыдущая жизнь. Сотни высоких серых домов мелькнули сбоку, и девушка резко вылетела на небольшую площадь, которая выглядела гораздо лучше предыдущей.

Несмотря на небольшие размеры, она была вымощена серебристо-белыми мраморными плитами, а очерченный почти идеальный круг из домов тоже был облицован каким-то красивым и наверняка очень дорогим камнем.

Взгляд Сирокко тут же притянула массивная скульптура, которая возвышалась на добрых восемь метров над землёй.

Она была выполнена с такой изумительной точностью, что казалось, будто мужчина, рвущий на себе цепи, вдруг оживет и сойдёт с пьедестала. Словно мастер смог замедлить время и изобразить движение каждого мускула, показать на замершем лице надежду и счастье освобождения.