В погоне за ветром - страница 27

Когда лампа разгорелась, Сирокко оставила достаточно невеселые мысли и решила как следует осмотреть свою новую жилплощадь. Если завтра ей повезёт, то она останется здесь надолго.

— Ну, это лучше, чем можно было ожидать, — протянула явно раздосадованная Эблис.

После личного замка небольшая комната три на четыре, конечно, покажется крохотной, однако Сирокко к такой привыкла. Совсем недавно она делила такую же с братом, так что разница не показалась ей внушительной.

— Моя половина правая, — тут же заявила Сирокко, подходя к столу возле входа. Он был сделан из прочного дерева и покрыт блестящим лаком. Дальше от входа стояла обычная кровать, совсем привычная, похожая на домашнюю. Конечно, от такого богатого особняка Сирокко ожидала чуть больше, однако это было все-таки лучше, чем ничего.

Половина Эблис была точно такой же, но у неё вместо стола стоял шкаф.

Вот и вся мебель, помимо двух ламп на противоположной от входа стене, которая была в комнате.

— Не знаю, как ты, а я жутко устала, — с этими словами Эблис, не раздеваясь, завалилась на кровать. — В жизни так не уставала.

— Надеюсь, нас примут, — Сирокко тоже легла на свою кровать и теперь безучастно рассматривала потолок.

Она уже перестала удивляться, устала бояться. Сирокко смотрела на своё будущее с интересом, но без страха. Она уже привыкла к этому: отгораживалась от своих проблем, словно они происходят с другим человеком. Это помогало не сойти с ума, когда вокруг все насмехаются. Она знала себе цену, знала, к чему ей надо стремиться. И она будет к этому идти несмотря ни на что.

Сирокко стояла на высоком холме и смотрела на расстилавшееся вокруг поле спелой пшеницы. Ветер ласково играл одеждой рабы и её волосами, едва доходящими до плеч и имевшими цвет той самой пшеницы, которая заполняла все пространство перед глазами.

Знойное ярко-синее небо и палящее солнце напоминали о доме. О родителях и Хамсине. О маленьком Эвклазе.

Сердце Сирокко наполнило чувство бесконечной свободы и такой сильной любви, о которой все лишь мечтают. Ветер, кружащийся вокруг, оплетал её руки, оставляя на них легкие поцелуи.

— Поднимайся, — кто-то нещадно трепал её по плечу. — Скоро пойдём поболтаем с господином, ты должна быть в форме.

Сирокко сквозь силу раскрыла глаза и с непониманием посмотрела на Эблис, которая деловито бегала по комнате. Складывалось впечатление, что та проснулась уже несколько часов назад, однако Сирокко точно знала, что сейчас не позднее шести утра.

— Ощущение, что и не спала вообще, — процедила Сирокко, кое-как принимая сидячее положение.

— Ты всю ночь вертелась и что-то бормотала, — быстро ответила Эблис. — Мне тоже не спалось. Я всё думала о доме и о родителях. Им, должно быть, очень тяжело сейчас. У них нет детей кроме меня.

— Ты всё сделала правильно, — заверила подругу Сирокко. — Это ведь твоя жизнь, и только ты можешь решать, как её прожить.

Эблис ничего не ответила, а только неопределенно пожала плечами. Было видно, что она находится в довольно подавленном настроении и сейчас её лучше не трогать, поэтому Сирокко молча прошла к столу и умылась из небольшого таза с ледяной водой.

Холод пробрал её до костей, однако потом она почти сразу почувствовала удивительную бодрость и желание приступить к делу. Почему же раньше никогда не начинала утро с подобной процедуры?

Входная дверь резко распахнулась, и на пороге показалась та самая женщина, которая встретила их вчера.

— Здравствуйте, Ангора, — Сирокко склонила голову в приветственном жесте, к правому плечу и чуть вниз.

— Девочки, вы собрались? — сразу затараторила она. — Господин готов вас принять.

— А что, господин вот так лично беседует с каждой прислугой? — спросила Эблис, озвучивая мысли Сирокко.

— После того, как два года назад на него совершила покушение одна горничная, он теперь обслуживающий персонал сам отбирает, — заговорщески понизив голос, ответила Ангора. — Он выгоняет всех, кто кажется ему подозрительным.

— Понятно, — с деланным равнодушием ответила Сирокко, мгновенно понимая, как им следуют поступить. — Пойдём, Эблис. Нельзя заставлять себя ждать.