В погоне за ветром - страница 31

В любом случае Сирокко ничего не теряла. Если бы Нимфея сказала бы уйти, Сирокко бы позвала Эблис. Тем не менее, она была уверена, что умная госпожа предпочтёт горькую правду сладкой лжи.

— Нет, останься, — судя по всему, Нимфея немного успокоилась. — Вижу, ты единственная из всех можешь мне помочь.

— Чем помочь?

— Будешь моей личной служанкой, — ответила Нимфея, все ещё всхлипывая. — Тебе назначено достаточно жалования?

— Больше, чем мне нужно, — решив, что пока не время и не место просить денег, Сирокко отказала. Ещё успеет.

Они ещё немного поговорили, и Сирокко отправилась на кухню относить поднос с недоеденными блюдами. За это время Нимфея практически успокоилась и легла спать.

Сирокко была несказанно рада, что её так вовремя попросили доставить госпоже ужин. Конечно, она была уверена, что рано или поздно все равно сможет найти подход к доброй Нимфее, однако все решилось гораздо быстрее. Сгорая от нетерпения рассказать подруге обо всем, что случилось, Сирокко бегом слетела со ступенек и ворвалась в кухню.

Сейчас повара уже отдыхали, на плите ничего не кипело, а у потолка не вился сизый дым. В полутемном помещении Сирокко смогла различить три фигуры, одной из которых оказалась Эблис. Видимо, девушка предпочла заглушать стресс едой, поскольку теперь её вторым домом стала кухня.

Сирокко со всей силы швырнула поднос в раковину и подскочила к подруге. Она быстро пересказала ей последние два часа и с победным видом замолчала.

— Это отлично, — Эблис проглотила огромный кусок какого-то пирога. — Ты молодец. Только учти, что Агата тебя задушит.

Агата была любимой служанкой Нимфеи до того, как её место только что заняла Сирокко. Честно признаться, она даже немного боялась, что Агата действительно сильно разозлится и попытается отомстить, однако в таком случае она тут же вылетит со службы. Валлаго Атту щедро платил слугам, так что тем приходилось соответствовать.

— А у тебя что нового? — спохватилась Сирокко. — Какая-то ты сегодня слишком добрая.

— Потом расскажу, — Эблис махнула рукой и едва заметно улыбнулась.

Сирокко кивнула и взяла со стола миску с какой-то кашей. Она не была капризной в еде, поэтому просто запихнула содержимое себе в рот и с трудом проглотила. Скорее всего, эта еда была вкусной, пока оставалась горячей, а теперь превратилась в клеевую массу. Тем не менее, выбирать не приходилось: если опоздал, то ешь что осталось.

Потом Сирокко попрощалась с подругой, кивнула поварам и вышла из кухни. Ей нужно было обдумать свою модель поведения. Пусть удачное стечение обстоятельств позволило ей шагнуть на более высокую должность, но удержаться на ней будет неимоверно сложно. Желающих стать любимицей пруд пруди.

Тем не менее, Нимфею сложно не понять. Все считают, что ей нужно сострадание, однако это не так. Ей необходим был здоровый совет, который позволил бы ей хоть как-то определить, что делать дальше. Наверное, у неё нет подруг или сестёр, которые могли бы помочь, поэтому ей приходится искать выход в одиночестве. Несчастная; как с такой внутренней красотой можно оставаться без друзей?

Несмотря на то, что Сирокко не могла понять чувств своей госпожи, она жалела её. В своей жизни, кроме семьи, Сирокко никогда никого не любила. Не понимала, как можно плакать из-за незнакомого человека. Эблис была её семьей, сестрой и подругой одновременно. Она дорожила их дружбой, радовалась и плакала вместе с ней. Она не замечала своей любви. Однако ей говорили, что иногда между влюблёнными может цвести сакура или бушевать океан. Может гореть костёр и разверзнуться бездна. Сирокко не понимала этих метафор, но, наблюдая за Нимфеей, припоминала смутные образы рассказов мамы. Та говорила, что любовь может согревать или сжигать, и теперь Сирокко стало ясно, что Нимфея горит в своей любви.

В момент осознания того факта, что она может так же страдать от неразделённых чувств, как и её госпожа, Сирокко молча пообещала себе, что будет всеми силами отвергать любовь. Не хватало только сбиться с пути и не отпереть ворот, ведущих в Сферу Стихий.

Громкий шум за дверью выдернул Сирокко из размышлений. Сначала она решила не выходить, однако природная любознательность взяла верх. В конце концов, теперь она здесь работает, а значит, имеет право знать.