В погоне за звездой - страница 28

— Нет. По-настоящему.

— А ты определенно городская штучка, Нью-Йорк. — Она почувствовала, как он улыбнулся. — Всегда торопишься, да?

Ее руки стали медленно опускаться по его спине, словно крылья израненной птицы, которая, пролетая по безоблачному синему небу, неожиданно попала в ураган.

— Здесь, у нас, в стране ковбоев, события развиваются намного медленнее. — Он почти прижался грудью к ее груди. — Медленно, но верно.

О господи, как он ее раздражал! И восхищал. И пугал. Она вдруг начала дрожать, осознав, какую власть он имеет над ней.

И тут, словно имея дар читать чужие мысли, он слегка отстранился и взглянул на нее. Она мгновенно ощутила одиночество.

— Будет лучше, если мы уложим тебя в постель.

— В постель? — В ней боролись смущение и желание.

— Одну, — добавил он и провел пальцем по ее носу, словно бы ничего не было. — Впереди тяжелый денек. Нам надо перегнать быков вниз с летних пастбищ. Завтра придется встать пораньше, и если ты хочешь пойти с нами…

— Что?! — уставилась она на него. — Ты хочешь взять меня с собой к быкам?

Его лицо не выражало ничего, кроме серьезности.

— Я же не могу взять выходной, Джуд. Ни ради Кэти, ни ради тебя. Не волнуйся, вы получите ваши фотографии, — уверил он ее, предупредив тем самым готовящийся взрыв протеста с ее стороны. — Поскольку я прежде всего фермер, а не фотомодель и должен в первую очередь заниматься своим хозяйством, я подумал: может быть, ты захочешь увидеть меня в действии? Увидеть то, о чем собираешься писать.

Не время было признаваться, что она вовсе не собиралась ничего писать. По крайней мере ничего особенного. В конце концов, подписчики «Мужчины месяца» платят журналу не за философские статьи.

— Но у нас и в самом деле не так уж много времени.

Он присвистнул.

— Ах вот как! Опять торопишься, Нью-Йорк. Я уже успел переговорить с Заком, который сказал, что, пока он будет возиться с фотографиями, ты как раз успеешь сделать все остальное.

— Да, но…

— Ну что ж, тебе выбирать: либо ты остаешься здесь и наслаждаешься тихой, ленивой жизнью, свежим воздухом и стряпней Бака, ожидая, пока я закончу свою работу, либо возвращаешься домой в Нью-Йорк, а Зак вышлет фотографии, когда они будут готовы.

— Зак потрясающий фотограф, и я безоговорочно доверяю ему. Но на первой странице стоит имя главного редактора — мое. Будет лучше, если я проконтролирую ситуацию. А значит, я остаюсь.

Джуд не хотела говорить, что в былые времена она не очень заботилась о качестве снимков. Она не хотела признаваться в этом и самой себе. Потому что неожиданно поняла, что причина, по которой она остается, сидит сейчас рядом с ней.

— Надеюсь, ты останешься по собственному желанию. — Он взял ее руки в свои и встал, она поднялась тоже. — Бак накроет на стол в пять.

— В пять утра?

— Согласен, немного поздно. Однако я подумал, что у тебя был сложный день и поэтому ты должна поспать подольше. Чтобы добраться до пастбищ, понадобится час, не меньше, и…

— Ты имеешь в виду — доехать? — подозрительно прищурилась она.

— Мы едем на машине первые несколько миль. Потом седлаем лошадей и последние мили скачем к горам на них.

— Но я не ездила на лошадях вот уже несколько лет.

— Не волнуйся, ты быстро освоишься.

— Но у меня нет костюма для верховой езды. Мои вещи придут не раньше чем завтра днем, но даже в этом случае…

— О, нет проблем. — Он оценивающим взглядом окинул ее фигуру. — Похоже, у тебя размер моей матери. Сыщется что-нибудь в ее гардеробе.

— Я буду чувствовать себя очень неудобно в одежде другой женщины.

— Если бы моя мать была здесь, то сама бы тебе предложила, как того требуют традиции гостеприимства. Теперь эта честь предоставлена мне. Я должен сделать так, чтобы гостье было удобно.

— Это еще один небольшой экзамен, так? — спросила Джуд с подозрением. — Горишь желанием увидеть городскую девчонку на земле?

— Нет, дорогая, я в эти игры не играю. А ты что, боишься оказаться поверженной?

Она сложила руки на груди и встретила его лукавый взгляд серьезным выражением глаз.

— Ни капельки.

— Отлично. — На этот раз он не делал ей никаких предупреждений, а просто прижался своими жаркими губами к ее рту. — Скажу только одно, Нью-Йорк. В тебе есть упорство.