В поисках Голема - страница 27
— Нам обрубают все ниточки, — добавил другой голос. — В последнее время Филипп с Иосифом вдвоем проворачивали дела, а нас в известность не ставили.
— Кстати, это произошло после возвращения Абарджиля из Швейцарии год назад. Как подменили человека. Он даже подумывал «вернуться к ответу»[1].
— И перестал на родину приезжать. А как свободный денек — так в Старый Город бежит, к раввину своему. Словно опоили парня.
Опять раздался голос Ашера:
— Вы можете думать, что хотите, но убийство Филиппа связано с убийством Карни, а ответ — там, на могиле бен-Бецалеля. Не зря Абарджиль бегал туда днем и ночью.
— Только ночью тебя там не хватало, — усмехнулся кто-то из сидящих. — Там же привидения. Мне чехи рассказывали.
— Ерунда, — возразил Ашер, — я готов там переночевать, лишь бы меня в Тель-Авив отпустили. Надоело тут — так ничего интересного и не увидел.
— Ладно, поздно уже, пора по домам, — сказал один из присутствующих.
Зашумели отодвигаемые стулья, все встали и направились к выходу. Я сидела под столом, не зная, что предпринять. Мимо меня проходили ноги — в ботинках и кроссовках, в мокасинах и даже одна пара в средиземноморских сандалиях.
Увидев, что мимо меня проходят ноги в знакомых коричневых высоких ботинках, я вытянула руку и потянула Ашера за брюки.
— Что за черт? — он нагнулся и увидел меня под столом. Я мгновенно зажала ему ладонью рот, чтобы он ненароком не вскрикнул от удивления.
— Ашер, что такое? — спросили его.
— Ничего особенного, — ответил он, вылезая из-под стола. — Вы идите, я, кажется, сотовый уронил.
— Ты там недолго, охрана ждать не будет, — ответили ему.
Ашер подождал, когда все выйдут, и прошептал:
— Вылезай! И что мне с тобой делать? Как ты тут оказалась?
— Зашла через общий с музеем туалет.
— Какой туалет? Ты о чем?
— Идем, покажу.
Зайдя за черный занавес, я потянула его по темному коридору к той двери, откуда недавно вышла. Она оказалась запертой.
— Подожди, я знаю, где ключ, — сказал Ашер и пошарил рукой по притолоке. — Я понял, что это за туалет, просто не знал, что там есть еще одна дверь.
— Кстати, я не уверена, что она не заперта.
— Ладно, пошли.
Войдя, я подергала ручку противоположной двери, но она не открылась.
Издалека послышались крики:
— Ашер, ты где? Долго тебя ждать?
— Я сейчас сломаю дверь, — сказал он, — и вернусь. Нельзя, чтобы они что-то заподозрили.
Но тут дверь открылась сама.
— А я вас жду, пани Валерия. Не надо ломать дверь, — раздался голос пана Добиаша.
Я не успела удивиться, только пробормотала:
— Ашер, жди меня у входа в музей пыток, что в пассаже, — и, войдя в услужливо распахнутую дверь, захлопнула ее перед его носом.
Старичок стоял в коридоре и лукаво улыбался.
— Ну, как прогулка, пани Валерия? Нашли своего заблудшего муженька?
— Да, — кивнула я. — Он будет дожидаться меня в пассаже. А как вы тут оказались?
— Никак, — он пожал плечами. — Я тут живу.
— Как? — поразилась я. — Вот тут? Среди этих пыточных инструментов? Вам не страшно?
— Бояться надо людей, а не инструментов. Всего доброго, пани Валерия, и держите мужа подальше от казино.
— Спасибо, пан Добиаш, вы мне очень помогли.
Ашер уже ждал меня в пассаже.
— Где твои приятели? — спросила я.
— Это не приятели, — нахмурился он, — это работодатели.
— Как Карни для меня?
— Примерно.
— Знаешь что, — я разозлилась, — мы сейчас присядем где-нибудь, и ты мне все расскажешь по-человечески. Я не хочу сидеть на прикупе в преферансе. Ты играешь в преферанс?
— Нет.
— Неважно. Просто там почти всегда все карты наружу. Вот я и хочу, чтобы ты открыл свои карты.
— Хорошо, — кивнул он, — я расскажу. Кстати, вот и погребок.
Погребок назывался «У черта». Перед входом стояла фигура толстого чертяки в натуральную величину с подносом в лапах. Хотя, интересно, какая у чертей натуральная величина? Я не удивилась бы, если бы улицу назвали «На Куличках», но вывески нигде не было. Так я и не узнала, где мы находимся.
Мы заказали по кружке пива и свинину на ребрышках. Нам принесли по кружке «Велкопоповицкого Козла», оказавшегося отменным на вкус.
— Ну… что скажешь, Ашер? Начинай.
— Все не так просто, Валерия. Здесь замешаны такие силы, что моей первой заботой было уберечь тебя, раз уж я не уберег Карни.