В поисках Радуги, или Мистерии Грааля. Том 2 - страница 7

стр.

 Безоблачными ночами, вглядываясь в холодный свет звезд, она уже не спрашивала небо - для чего живет, а ожидала новых сражений, испытывая благоговение от этого. Она радовалась, что жизнь ее души преобладает над жизнью явленной, земной и всем понятной, со странным миропониманием – что вижу, то и есть. Чего не вижу – нет!

 Перед тем, как все это произошло, у Виолтты целый день от боли раскалывалась голова. Казалось, что кто-то все сильнее сдавливает ее голову стальным обручем до темноты в глазах, вызывая необычную сонливую отрешенность от всего на свете. Хотелось поскорее закончить работу и оказаться дома в постели, а время, как нарочно тянулось медленно. Стрелки часов прилипли к 16 часам и не хотели сдвигаться с места. Она кое-как дождалась завершения трудового дня и с трудом, дойдя до дома, сразу рухнула на кровать, провалившись в забытье, и увидела… себя.

 Хээлим, птицей парила высоко над Землей, поднимаясь все выше над облачным небом. Постепенно из виду скрылись облака, и она попала в пустое пространство, которое расстилалось во все стороны. В пространстве сформировалась точка, стремительно раскручиваясь в туманную спираль, которая всосала в себя человеческую фигурку, проглотив, как акула мелкую рыбешку

 Яркий алый свет вынудил её закрыть глаза. Когда она рискнула посмотреть, куда ее забросило на этот раз, она все также висела в воздухе. Но уже в чужой реальности, над текучей пеной изумрудной листвы, соприкасаясь головой с удивительными, застывшими на месте молочными облаками. Она бросила взгляд вниз, но сквозь листву ничего не было видно. А вокруг неё только бескрайнее небо, окрашенное восходящим в нем пунцовым светилом. Под влиянием его красных лучей, изумрудные листья растекались, видоизменяя четкие очертания на клокочущий зеленый огонь неизвестной стихии. Переливаясь и бурля, он выплескивал вдогонку  летящей человеческой фигуре, неистовые протуберанцы.

 Хээлим летела все дальше, увеличивая скорость, но не сумела справиться – неподвижные облака не дали ей возможности подняться выше, и новый протуберанец захватил ее, словно штормовой вал и увлёк вниз.

 Над изменчивой поверхностью воцарились спокойствие, и только ветер иногда проносился в небе вдоль призрачной изумрудной листвы, покрывающей мир.

 Хээлим плавно опускалась вниз, сквозь молочно-изумрудное пространство Сумрака, и, в конце концов, мягко коснулась ногами грунта.              

  -  Что делать  дальше и как выйти из затруднительного положения?- размышляла она, поворачивая голову в разные стороны. Какое-то время ничего не происходило, а она, опасаясь совсем запутаться в тумане, стояла на одном месте.

 Словно в ответ на ее мысли из нежно-зеленого пространства вынырнула вполне человеческая почти прозрачная головка с выразительными, чуть удлиненными к вискам васильковыми глазами, на узком личике. Увидев, Хээлим существо скрылось, но его тонкая ручка вынырнула из сумрака, помахала в знак приветствия, и сгинула в зеленом пространстве. Последовало еще более долгое ожидание.


 Ноги Хээлим затекли от длительного стояния, но сесть на затянутую туманом почву, она не рискнула, да и не успела, потому как зелень спереди, неожиданно расступилась. Примерно сотня одинаковых существ заполнила узкий извилистый проход, постепенно затягивающийся изумрудным молоком. Они с интересом рассматривали Хээлим; некоторые из них, стоящие в отдалении, то и дело без труда влетали вверх, в надежде лучше разглядеть человека.

 Это были удивительные создания! Внешне они отличались от людей хрупкостью телосложения почти прозрачных голубых тел, а матово-белые стрекозиные крылья придавали им сходство с волшебными феями или эльфами, многим знакомым по сказкам. Открытый, чуть грустный взор, добросердечный и приветливый.

 Создания были веселыми и игривыми. Им удавалось легко порхать в воздухе, чему они были несказанно рады, с немалым удовольствием демонстрируя свое умение перед Хээлим.

 Внезапно общее веселье закончилось – от группы отделилось прозрачно-голубое создание, протянуло руку по направлению к Хээлим и, коснувшись  ее лба, тихо пропело: