В поисках убийцы - страница 9

Суд передал это дело следователю по особо важным делам, а градоначальник на обычном докладе начальника сыскной полиции сказал ему:

– Особенно прошу обратить внимание на это преступление. Оно наделало много шума, да и вообще в столице не может быть не раскрыто такое страшное дело.

– Употреблю все старание, ваше превосходительство, – ответил начальник сыскной полиции и, вернувшись с доклада, сказал своему помощнику: – Во что бы то ни стало, Август Семенович, это дело надо распутать. Нашумело оно, и мы должны отыскать преступников.

– Употреблю все старание, ваше превосходительство, – ответил помощник.

– Что нашел доктор?

– В чашке нарублено мясо всего трупа. Доктор нашел там большой палец руки, пальцы ноги, внутренности.

– Я думаю сначала поручить дело этим… как их?.. которые нашли.

– Чухарев и Калмыков.

– Вот им. Каковы они?

– Старательные и горят рвением.

– Ну, ну! И каждый день мне доклад.

– Слушаю, – сказал помощник начальника сыска и, выйдя из кабинета последнего, тотчас вызвал к себе Чухарева и Калмыкова. Когда те явились, он сказал им: – Его превосходительство поручает вам расследование дела о таинственном преступлении. Теперь у вас случай отличиться. В городе только и говорят об этом деле.

Лица Чухарева и Калмыкова просияли.

– Употреблю все старания, – сказали они в один голос.

– Ну и с Богом! Каждое утро мне докладывайте, как идет дело.

Агенты поклонились и вышли из кабинета помощника начальника.

Маленький, рыжий и более экспансивный Чухарев, едва они вышли в коридор, сказал Калмыкову:

– Мы, Потап Никитич, пройдем в» Плевну» и поговорим. Надо действовать согласно; дело мозговое.

– Пройдем! – мрачно ответил Калмыков.

Они спустились вниз, оделись и через двадцать минут уже сидели в отдельном кабинете трактира» Плевна». Перед ними стояли графин водки, селедка, грибы, вареный картофель и горячая солонина; несмотря на раннее время, из общего зала до них доносились звуки вальса» Дунайские волны».

Чухарев налил в рюмки водку, чокнулся с Калмыковым, опрокинул рюмку с таким видом, словно это была вовсе не водка, а уксусная эссенция.

– Вот и поговорим! – начал Чухарев. – Прежде всего это – несомненное преступление…

– Дурак, – лаконически сказал Калмыков. – Кто же не знает, что это – преступление?

– Я это для слога. Ну, хорошо. Итак, убита женщина.

– Опять это все знают.

– Ах, не перебивай! Убита женщина. Но чего ради? А? Из ревности – раз; чтобы отвязаться – два; чтобы ограбить – три.

Чухарев отложил вилку и, выставив красную, веснушчатую руку, загибал на ней пальцы.

Калмыков слушал и ел с таким мрачным видом, словно на тарелках лежали не солонина, картофель, грибы и прочее, а куски изрезанной женщины.

Но Чухарев забыл о еде и продолжал:

– Разберем. В первом случае я допускаю женщину, но в остальных двух – только мужчина. Ищи мужчину. А какие следы? А?

Калмыков, продолжая хранить молчание, налил себе четвертую рюмку водки, выпил и стал доедать солонину.

А Чухарев продолжал:

– А какие следы? Никаких. Но есть кончики, – он поднял палец, увидел себя в зеркале и лукаво подмигнул себе, – и какие кончики!..

– Да говори, черт тебя возьми, попросту! – вдруг почти крикнул Калмыков, окончив еду, потому что на тарелках ничего не осталось.

Чухарев обидчиво взглянул на собутыльника и торопливо проговорил:

– Я разумею веревки, клеенку, картонку и глиняную чашку.

– Это значит, ты полагаешь необходимым разведать, кто купил эти предметы?

– Единственный способ.

– Неделю тому назад, десять дней, две недели? – вопросительно произнес Калмыков.

– Единственный способ, – повторил Чухарев.

– По всему Петербургу?

– Единственный спо… – начал было опять Чухарев свои излюбленные слова, но Калмыков не дал ему договорить, а прервал его выкриком:

– Ну, ты и ищи!

– А ты?

– А я буду опознавать личность – предъявлю фотографию по участкам.

– Без носа?

– И без носа.

Чухарев обиженно засопел:

– Что же, мы друг другу не помешаем. Иди опознавай, а я искать буду. Только вот… – лицо его приняло умильное выражение, – что откроем, так вместе. Идет?

Калмыков кивнул.

– Ну, и отлично! – оживился Чухарев. – Выпьем и идем. Эй, малый! – и он, ухватив звонок, стал неистово звонить.