В последний день отпуска, или Тайна рыболова Николая - страница 7

Ту самую уловистую точку, где очень удачно рыбачил почти до полудня, найти, по возвращении обратно, помнится, уже не удалось. Подумалось о том, что было бы, пожалуй, любопытно знать, кем стал впоследствии тот незнакомый паренек. Теперь ему, наверное, лет тридцать, тридцать пять. Не меньше.

Гребок, еще гребок, еще. Вот наконец-то прибыл!.. "Двести семьдесят один, двести семьдесят два, двести семьдесят три", - закончился мой счет; и нужно было сразу же отжаться веслами, чтобы немедленно убавить, ограничить скорость лодки.

Теперь опять необходимо было быть предельно осторожным, посматривать "в оба глаза". Впереди, однако, тени бакена заметно не было. Не слышно было шума воды, всегда бурлящей подле него при тихой погоде.

Впрочем, было бы довольно странно, выстрелив с такого расстояния в тумане, угодить в десятку. К тому же первый утренний маршрут в какую-либо запланированную точку всегда имел еще один немаловажный показатель для меня! Направляясь до нее "вслепую", я всегда загадывал "на удачу дня". Даже незначительные отклонения в итоге имели для меня определенное значение. По обыкновению, "гадание" выигрывал. Но то, по большей части, в ясные, безоблачные дни! В тех условиях не нужно было даже сомневаться в правильности курса и поглядывать по сторонам!.. Позади и без того имелось множество ориентиров, определяющих прямую линию пути.

Обернувшись, наблюдая курс, я сделал еще с десяток гребков.

Но затем, скорей интуитивно, в предчувствии какой-то неизвестной мне опасности, резко гребанул налево, в сторону стоячих вод перед затоном, и с немалой осторожностью, но, однако, в темпе, в темпе проскочил-продернул метров, видимо, до сорока. По-видимому, с испуга сердце стало колотиться непомерно сильно, но валидол решил не доставать. По всем соображениям, течения на этом месте быть уже не могло.

Осторожненько пробравшись к носу лодки, я сбросил в воду столь же давний, как и лодка, самодельный якорь, сваренный из металлической болванки, гайки и четырех концов восьмимиллиметровой проволоки, подогнутых дугой. Однако лодка тотчас натянула якорную бечеву: течение было сильным. Получалось, что в своем "маршруте" я излишне отклонился в сторону фарватера.

Определившись по бечевке с направлением движения воды, я быстренько вывел якорь на борт, сдал еще до полусотни метров к берегу.

Все!.. Вне всяких сомнений, теперь это были воды затона. Течение было заметно слабее.

Однако далее необходимо было ждать. Сплавляться, не зная, где свалы косы, где бугорки, коряжки, ямки, дело совершенно бесполезное! Поклевок можно "не услышать" вообще. Не сомневался, что скоро туман рассеется. С восходом солнца, в силу разницы температур, возникнет ветерок - порвет, рассеет, унесет его.

Пришла отличная идея - прилечь-вздремнуть. Хотя бы минут на десять или пятнадцать. И время пройдет незаметно, и сон - на пользу! Вне сомнений, будет значительно легче в течение дня. Плохая давняя привычка всему виной! Не получается заснуть перед рыбалкой - и хоть ты лопни! Забудешься минут на тридцать-сорок до звонка будильника - и весь твой сон.

Не теряя времени, постелил на днище лодки в кормовом отсеке плащ, а в добавление к нему снял-положил "для мягкости" свою рыбацкую куртяшку с молнией и капюшоном. Подушкой послужил рюкзак - и в этой тесной, совершенно неудобной позе, фактически зависнув боком на шпангоутах, улегся прикорнуть.

И сон "не заставил ждать". Дремота подступила мгновенно. Уже на первой же минуте в уплывающем в какой-то нереальный, светлый мир сознании зазвучала музыка. Пред "взором" длинною колонною вдруг появились дети в пионерских галстуках. Направляясь почему-то по обочине шоссе к синеющей вдали полоске леса, они зачем-то отсалютовали мне, и приходилось отвечать им тем же.

Это была уже третья моя бессонная ночь, и становилось несколько тяжеловато. Но просто-напросто проспать столь тихое, столь многообещающее утро было бы досадно, крайне нежелательно и совершенно непростительно для старого и закаленного с годами рыбака! Глядя вслед шагавшим пионерам, я начал считать про себя секунды, чтобы затем, минут через пяток или десяток, скомандовать себе: "Подъем!.." Музыка меж тем звучала громче, громче, но в какой-то странной, нетипичной, однотипно-бравурной тональности, будто иглу пластинки заело на одном и том же обороте. Я более внимательно стал вслушиваться в звуки музыки. Пред взором тотчас же предстал довольно узкий ручеек, обрамленный невысокими кустами и зеленой кучерявой травкой. В его прозрачнейшей воде очень глубоко внизу овальным зеркальцем сверкало ослепительное маленькое солнце. Показалось очень странным, что течение столь слабенького ручейка сопровождалось шумом несравнимо более обширного потока и где-то очень-очень близко от меня!..