В родных местах - страница 19

Владимира всегда обижала дурная манера директора — задать вопрос и не дослушать ответа. Начнешь говорить, а он повернется и пойдет, будто не слышит, а ты, как дурак, плетешься за ним, на ходу договаривая. Противно. Впрочем, с главным инженером и другими заводскими руководителями Беседин ведет себя по-другому.

— Ты знаешь машинистку Климову?

— Это белобрысенькая-то? В том месяце приняли?..

— Ну!

— Знаю.

— Как думаешь, брюхатая она?

Владимир ответил, что не замечал.

— Мужик тоже мне называется. Ядрена ваша мать!

Последняя фраза, как понял Скареднов, относилась не только к нему, но и к тем, кто принимал машинистку на работу.

«Чего он в машине всегда ругается, как извозчик?»

— Климова печатает быстро, — сказал Владимир. Ему почему-то захотелось возразить Беседину.

— Быстро? Много ты понимаешь.

— И человек она хороший, все говорят.

— Все говорят. Чего же тогда перед самым декретом лезет на производство?

Беседин часто не соглашался со Скаредновым. Что-нибудь да не по нему. Даже когда речь шла об автоделе, в котором Скареднов, как говорится, собаку съел. Владимир несколько робеет перед Бесединым, на работе послушен, больше отмалчивается, а дома его разбирает обида, и тогда он начинает обзывать директора всяческими нехорошими словами. Наругается и вроде бы легче. Раньше Беседин был не таким. Проще был, не придирался, разве что так… маленько.

«Почему он думает, что теперь ему все позволено? Значит, раньше умело скрывал это. И самомнение. И грубость. И невоспитанность».

Владимир вспомнил прежнего директора, тот был строг, но справедлив и с шофером жил, как говорится, душа в душу. Жаль, ушел на пенсию…

У горкома Скареднов остановил машину. Остановил аккуратненько у самого тротуара, собираясь ждать долго, но директор сказал:

— Езжай. Я задержусь часов до пяти. А тебе позвоню.

— Хорошо.

Директор уже пошел, но, повернувшись, крикнул:

— Володя! Скажешь Тамаре (Тамара — директорская секретарша), чтобы сегодня же отправила отчет.

Он всегда звал его Володей, хотя Скареднову было сорок четыре, а Беседину на шесть лет меньше. Иногда, правда, называл по фамилии, когда сердился на Скареднова или вообще был не в духе.

Часа в четыре Владимир зашел в приемную директора, где кроме секретарши сидели еще две машинистки (из-за недостатка места в конторе), одна из них Климова.

«В самом деле, беременна. Наблюдательный, черт!»

— Скареднов, вас… — позвала секретарша, подавая Владимиру трубку.

— Это вы, Володя? — услышал он нежный голос директорской жены. — Подъезжайте ко мне минут через двадцать.

— А вы надолго задержите машину, Анна Дмитриевна?

— А что?

— Часов в пять надо ехать за Прохор Ефимычем.

— Ничего, доедет на автобусе.

Видать, очень любил директор свою красивую и моложавую жену, потому что крутила она и вертела им как хотела — это Владимир давно заметил. Он неохотно ездил к жене директора. Она была с ним ровна, вежлива, но от ее вежливости отдавало холодом. Пренебрежение к человеку, неуважение к нему люди часто прикрывают холодной, отчужденной вежливостью.

Посадив Анну Дмитриевну, Скареднов проехал в Таловку, прихватил там старую, одетую в простой полушубок и подшитые пимы женщину, судя по всему, родственницу Бесединых, жившую в стареньком бревенчатом домике, и покатил в центр города к гастрономическим магазинам. Здесь он долго ждал женщин. Первой вышла из гастронома родственница.

— Володя, помоги, пожалуйста, Анне Дмитриевне. — Голос тихий, даже заискивающий. Говорит «ты», и от этого совсем не обидно. Когда говорит «ты» Беседин — обидно, а от старухиного «ты» — нет.

Владимир донес до машины две тяжелые сумки, из одной выглядывали головки винных бутылок — семейство Бесединых, видать, готовилось к банкету.

— Володя, — сказала родственница, — в магазине осетрину продают, пальчики оближешь.

— Да. Как раз для него, — буркнула Анна Дмитриевна.

«Хамье! А еще изображает из себя культурную».

Подъехав к квартире Бесединых, Скареднов спросил: — Ну, я свободен?

— Нет. Свозите Стасика за рыбами. Купили ему аквариум и теперь нет покоя ни мне, ни отцу.

— Если в автобусе, то можно и заморозить рыбок, — поддакнула родственница.