В шестнадцать мальчишеских лет - страница 14

— Правильно! — закричал стоявший рядом с Семеном молодой парень, одетый в домотканую куртку. Он рукой пригладил белые, как лен, волосы и возбужденно сказал Семену: — Здорово твой батька заворачивает!

— Погоди, Иванцов! — отмахнулся Семен. — Дай послушать!

Егор Иванцов недавно пришел из деревни. Его отца убили на германском фронте, хозяйство порушилось, вот он и решил стать рабочим. Но заводская наука давалась нелегко. Парню поручили несложное дело: убирать из цеха стружки и на тачке вывозить во двор, однако и с этой работой Иванцов справился не сразу. Он избегал подходить к станкам, скрежет подъемных кранов приводил его в ужас. Светло-голубые, наивно-хитрые глаза Иванцова с любопытством и скрытым неодобрением присматривались к чуждой для него обстановке. Ему здесь явно не нравилось. Он и внешне отличался от других молодых рабочих. Одевался чище, опрятнее, подстригал волосы по-деревенски, в скобку. Вина не пил, деньги, которые выдавали в получку, прятал, а питался кое-как. Был себе на уме, но хотел, чтобы его считали простодушным. С лица Егора не сходила глуповатая улыбка.

— Довольно мы терпели на своей шее кровопийцу-хозяина! — закончил выступление Иван Кондратьевич и спрыгнул с верстака. — Пора господину фон Бенкендорфу убираться ко всем чертям вместе с акционерами и членами правления. Завод принадлежит тем, кто трудится!

— А как с землей будет? — крикнул Егор Иванцов.

— Тише ты! — с досадой толкнул его в спину Семен. Но Иван Кондратьевич поднял руку:

— Вопрос важный! Насчет земли может пояснить товарищ из Питера! Впрочем, могу и я ответить. Есть декрет, подписанный товарищем Лениным. Вся земля навечно и без выкупа переходит к трудящимся. Кончилась райская жизнь для господ помещиков. Пускай теперь сами за плугом походят!

Рабочие зашумели, послышался смех. Иванцов задумался и отошел в сторону.

— Семен! — крикнул Иван Кондратьевич. — Посторонних в цехе нет?

Все обернулись к парню. Он смущенно ответил:

— Никто не проходил!

— Тогда слушайте меня, товарищи! — понизил голос Шумов. — Сегодня ровно в полночь соберемся за Сукремльским оврагом. Там дружинникам будет выдано оружие. О дальнейших действиях договоримся на месте. А сейчас — за работу! Завод теперь принадлежит нам. Скоро начнем изготовлять не то, что угодно фон Бенкендорфу, а то, что нужно для рабочего класса!

Он заговорил с приехавшим из Петрограда металлистом-путиловцем. Семен подошел ближе, стараясь не пропустить ни слова.

Отец и сын были похожи друг на друга. Оба коренастые, широкоплечие, со светлыми, вьющимися волосами, только Иван Кондратьевич покряжистее, лицо изрезано морщинами, а большие руки покрыты мозолями. Семен же, розовощекий, с пухлыми, детскими еще губами и мягким подбородком, напоминал молодой дубок, жадно тянущийся к свету. Иван Кондратьевич тридцать с лишним лет простоял у слесарных тисков. Перебравшись в конце восьмидесятых годов из голодающей деревни в Москву, он поступил на завод Михельсона, откуда вскоре был уволен за участие в забастовке. И начались мытарства. Вместе с семьей и нехитрым скарбом он перебирался из одного города в другой, работал в лабазе, на речной пристани, в железнодорожных мастерских. И всюду, не желая мириться с несправедливостью, он отстаивал свое рабочее, человеческое достоинство. За "крамолу" Шумова много раз арестовывали. Он ночевал в полицейских участках, его избивали, над ним издевались. Но это не могло сломить смелого, гордого человека.

Жена, Елизавета Ивановна, безропотно делила с ним трудности. А со временем научилась ему помогать. Прятала листовки, дежурила на улице, пока в квартире совещались подпольщики. Скитаясь по стране, они однажды заехали в маленький, затерянный в Брянских лесах городок Любимово. Сотни три одноэтажных, почерневших от дождей деревянных домов. Кривые, узкие улицы, утопавшие осенью и весной в непролазной грязи. Бесконечные огороды, окружавшие город зеленым кольцом. На окраине Любимова в белом каменном особняке жил директор завода Загрязкин, человек вздорный и неумный, прославившийся кутежами и неумеренным пристрастием к женскому полу. Завод, где изготовлялось несложное оборудование для электростанций, принадлежал проживавшему в Петрограде графу фон Бенкендорфу, чистокровному немцу, происходившему из остзейских баронов. Он кичился тем, что является прямым потомком "знаменитого" николаевского шефа жандармов. Фон Бенкендорф, как и его предок, придерживался самых крайних, реакционных взглядов, делал крупные взносы в черносотенную организацию "Союз русского народа" и ввел на своих предприятиях палочную дисциплину и систему взаимного шпионажа. В Любимово он наведывался редко, раз в пять — шесть лет, и то не потому, что интересовался, как идут дела на заводе, а с целью поохотиться в Брянских лесах на крупного зверя.