В шестнадцать мальчишеских лет - страница 8

Людмила разговаривала с мужчиной. Откуда он появился? Петров заметил открытую дверь, над которой блестела табличка: "Комендант". Так вот оно что! Людмила кивает незнакомцу и рукой указывает на их вагон. Мужчина — он в коричневом пальто, шляпу держит в руке — слушает ее внимательно, но с нетерпением. Правая рука в кармане. Почему в кармане? Петров вскочил, схватил телогрейку, но снова сел. Нет, нельзя сейчас выходить. Заметят!.. Руки задрожали. Он метнулся к двери, остановился, скрипнул зубами. Толстяк выронил газету, проснулся и тупо уставился на него. Потом зевнул и спросил:

— Какая станция?

В это мгновение вагон дернулся. По коридору простучали каблучки, в купе вбежала запыхавшаяся Людмила. Она оживленно говорила:

— Сюда, пожалуйста, место-то какое? Шестнадцатое? Значит, на верхнюю полку. Теперь нас будет четверо!

За ней, наклонив голову, шел мужчина в коричневом пальто. Он виновато улыбнулся Петрову:

— Ничего не имеете против?

У того молоточки застучали в ушах: "тук, тук!" Мужчина снимает пальто, по-хозяйски садится возле двери — почему у двери? Он безразлично скользит глазами по купе. Его равнодушие кажется Петрову явно нарочитым. Как прямо, по-военному, он сидит! Выправка! А Людмила? Куда девалась ее приветливость! Она улыбается Петрову, но как натянута, неестественна улыбка! В купе стало тяжело дышать… Петров, сгорбившись, смотрел в окно. Он ничего не видел, кроме собственного отражения. Молоточки стучали. Зачем он ушел со своей полки? Там никто его не видел! В недобрый, видно, час встретил он Людмилу!.. Неужели нет выхода? Неужели конец?

…Стемнело. Вспыхнула настольная лампа. Толстяк лениво шелестел газетой. Новый пассажир неподвижно сидел возле двери. Как часовой! Людмила с любопытством поглядывала на Петрова. Она несколько раз открывала рот, хотела что-то спросить, но его мрачный вид, наверно, отпугивал ее.

— Вы не хотите больше рассказывать об экспедиции? — наконец робко обратилась к нему она.

Петров вздрогнул. Лживый, лживый голос! А этот тип явно выжидает. Чего он ждет? Может быть, подкрепления? Нет, разумеется! Они дали телеграмму по линии, на первой же станции в купе войдут солдаты с автоматами… Петров вскочил и сказал:

— Я выйду на минутку.

— Хорошо! — ответила девушка, удивленная тем, что он как будто спрашивает у нее разрешение. Петров заметил, как она обменялась быстрым взглядом с незнакомцем. Ну, конечно, сейчас тот задержит его у дверей! Но пассажир даже не взглянул на него. Притворяется!.. Петров медленно прошел по коридору, рванул дверь и выбежал на площадку. Не медля, он нажал на ручку второй двери. В лицо ударил острый, как нож, ветер. Оглушительно загромыхали колеса. Петров отодвинул щеколду, лязгнула опустившаяся железная площадка. Он задержался на нижней ступеньке, поднял голову. Сиял ярко освещенный пролет. С минуты на минуту могли появиться преследователи. Петров представил себе, как они сидят в вагоне, прислушиваясь, ждут… Не дождутся!

Скорость немного уменьшилась. Начался длинный подъем. Впереди заблестели огни. Петров, прищурив глаза, вгляделся в мерцающую полосу земли. Насыпь круто сбегала к узкому кювету. Грохотали колеса. Сейчас или никогда! Он выпустил поручни, оттолкнулся, скрадывая скорость, и уже в воздухе быстро заработал ногами, как будто бежал. Так его учили делать очень давно, когда он прыгал с парашютом… Удар! Петров пробежал несколько шагов, упал, покатился по насыпи и свалился в кювет, до половины наполненный ледяной водой.

Петров забарахтался, уцепился за край кювета и увидел красный глаз последнего вагона. Удаляясь, протарахтели колеса, стало тихо. Так тихо, что Петров с беспокойством прикоснулся к ушам. Уж не оглох ли?.. Он стоял, сгорбившись, под насыпью, а вода текла с одежды и скоплялась лужицей у ног. Черное небо, усыпанное звездами, дышало холодом. "Ушел!" — вслух сказал Петров и заспешил. Они могут стоп-краном остановить поезд. Нельзя терять времени.

Между деревьями по-прежнему мигали огоньки. Петров, спрятавшись в кустах, разделся догола и тщательно отжал воду из белья и одежды. Потом проверил карманы. Деньги остались в рюкзаке, но документы были тут. Справка об освобождении размокла. Он осторожно завернул ее в мокрый носовой платок. Так не порвется…