В союзе с Аристотелем - страница 28

— Что же вы ее всю?.. — поворачивая бумажку так и этак, заметила Галина Владимировна. — Документ ведь.

Поршенникова глянула на свои руки, поворачивая их тоже так и этак, точно искала в них какое-то оправдание.

— Кто ее знает. Суешься везде, хватаешь все…

— Ну хорошо. Я или сама буду заходить, или ребят посылать к вам. Как только Кате станет лучше, вы, очевидно, возьмете ее к себе, и тогда мы сможем помочь ей заниматься. А вообще можно ездить и в город…

— Что вы, что вы! — вскинула руки Поршенникова. — Ее там то в жар, то в пот, а вы будете с книжками. Нет-нет-нет! Я мать, знаю, когда чего можно. Пусть поправляется. А вы и сами не беспокойтесь, и парнишек не гоняйте. Я дам знать, как полегчает.

— Ну ладно. Пойдемте, ребята… До свидания.

— До свиданьица. — Поршенникова проводила их до порога сеней, подождала, пока они пересекли двор, вышли на улицу, и вернулась в дом.

Все трое шагали молча.

«Значит, папка прав: Сектант, а может, в самом деле нищий, оставил петуха на лавке, а выходя, прихватил его», — рассудил Юрка и вздохнул — рухнула, порвалась построенная в воображении цепь загадочных, таинственных происшествий, связанных с кражей Мистера.

Глава первая

АРКАДИЙ ПОСЕЩАЕТ ШКОЛУ

В понедельник Аркадий приехал из института в седьмом часу и беспокойно спросил Юрку, застанет ли он Галину Владимировну в школе. Юрка ответил, что, может быть, застанет, потому что Галина Владимировна проверяет тетради в учительской — домой носить далеко и тяжело. К тому же сегодня весь класс возился с саженцами, и она наверняка засидится до темноты.

Петра Ивановича еще не было дома — он иногда задерживался на срочных, аварийных работах.

Аркадий шепотом, чтобы не слышала Василиса Андреевна, спросил:

— А все же признайся, что натворил?

— Говорю: ничего. Просто у всех вызывают и у меня вызвали.

— А чего глаза прячешь?

— И нисколько… Я галошу бросил, но вызывают совсем не из-за этого.

— Куда бросил?

— Ну, куда — вверх. Но она попала в чернильницу и обрызгала Фомку Лукина.

— Ну, тогда, конечно, не из-за этого! — воскликнул Аркадий.

— Я и говорю.

Старший брат подмигнул младшему, сменил кепку на шляпу и вышел.

— Куда это он? — спросила Василиса Андреевна.

— Не знаю, — угрюмо ответил Юрка, скрываясь в «келье» Аркадия.

Хоть и взял он книжку, хоть и раскрыл ее, хоть и уставился в строчки, однако не читалось. Все же неспроста Галина Владимировна написала записку, неспроста. Может быть, у девчонок и вызывают родителей безо всякого повода, но на него, Юрку, учительница явно имеет зло, которое, очевидно, копилось-копилось да и вылилось. Юрка попытался припомнить, где, когда и что именно он вытворял за последнее время, но ничего значительного в памяти не воскресло.

Едва Аркадий вернулся, мальчишка утянул его в комнату.

— Ну как?

— Толково.

— Что — толково?

— А что — как?

— Ну, как… вообще?

— Вообще — в норме.

— Ну, Аркаша, ну о чем вы там говорили?

— Ах, о чем говорили?.. Конечно, о тебе. Плохо, брат. Ты катишься в пропасть.

— В пропасть?

Юркино недоумение так ясно обозначилось на лице, что Аркадий не выдержал, рассмеялся и хлопнул брата по плечу.

— Но у тебя есть еще время удержаться. Галина Владимировна говорит, что ты в основном парень крепкий, но… нервишки.

— Какие нервишки?

— А те, коими пронизаны твои телеса. — Аркадий ткнул пальцем в тощий Юркин живот. — Они тобой управляют, а не ты ими. Скажут они тебе: «Сделай рожу!» Ты — раз! — и скорчишь. Скажут они: «Кинь галошу!» Ты — фрр! — и кинул… А надо нервишки в кулаке держать — вот так… А то по молодости-то израсходуешь их, а как придет им самое время служить, у тебя их и не окажется. Понял?

— Хм, — сказал Юрка.

Василиса Андреевна позвала ужинать.

— Что это вы там обсуждали? — спросил Петр Иванович.

— Так. Некоторые физиологические истины.

— Какие, например?

— Ну, например, что такое нервы.

— Ах, нервы!..

Чтобы увести разговор от опасной в какой-то мере темы, Юрка спросил, разглядывая листок отрывного календаря:

— Слушайте, вот загадка в календаре: «По земле ходит, а неба не видит».

— Так.

— А в разгадке написано: «Свинья».

— Ну?

— Ведь это неправильно. Свинья может задрать голову — и все.