В стране солнца - страница 17

От чрезмерной скорби моя жена лишилась рассудка. О, как ужасно видеть ее, еще совсем молодую и такую красивую, в таком состоянии. Порой она дома все прибирает, как следует, как будто в здравом уме, но через несколько минут, накинув платок, уходит искать ребенка. Много раз добрые люди приводили ее домой совершенно выбившуюся из сил. Каждый выражает мне сочувствие в постигшем горе, но никто не знает настоящей причины.

Часто, когда я просыпаюсь ночью и вижу, как она ходит по комнате и накрывает пустую колыбель, у меня на душе так, что я должен пойти к властям и сознаться, что это я погубил свою жену и ребенка. Но тогда мать уговаривает меня, напоминая, что станет с ними, если еще и меня посадят в тюрьму. Этим ведь я не верну ребенка, и жене не станет от этого легче.

Ну, теперь я все рассказал вам. Теперь вы знаете, с каким человеком жили несколько недель под одной крышей. Если хотите, прогоните меня.

— О, что ты говоришь, сын мой? Как я могу прогнать такого несчастного человека? — Старик вытер слезы. — Но ты на самом деле не знаешь, что стало с ребенком? И действительно ли ты не убил его?

— Куда он делся, я не знаю, но что этими своими руками не убивал его, это я хорошо знаю. — Лессинг вытер холодный пот, выступивший на лбу.

— Несчастный человек, зачем ты взял ребенка с собой? Что ты с ним хотел сделать?

— Этого я не знаю. Я уже вам сказал, что я был сильно пьян. Одно только помню, что я дал ему кусок хлеба, когда он плакал. Мне кажется, будто и теперь еще я вижу его перед своими глазами, такого прекрасного и нежного. Еще слезы были на его щеках, но он мне улыбнулся. У меня заболела голова, и я прилег, а что случилось потом, я не знаю. Так как его нигде не нашли, то мне приходится думать, что его растерзал какой-нибудь дикий зверь.

Но вот идет Лишка, не будем говорить об этом больше. Лучше было бы, если бы он не застал меня здесь. Поскольку пред властями я не сознаюсь, то и рассказывать никому не могу.

Лессинг вскочил на ноги и, прежде чем подошел Лишка, скрылся в лесной чаще.

Юрига снова лег и закрыл глаза.

"Он, наверное, спит", — подумал Лишка и уже собрался идти дальше. Но Юрига не спал. Ему только не хотелось с ним разговаривать, так сильно он был занят услышанным от Лессинга. Ему было очень жаль его. Теперь ему было ясно, почему Лессинг, несмотря на свои молодые годы, так мрачно смотрел на мир. Да, где он мог бы найти себе утешение? Вот почему он всегда из дому возвращался таким печальным. О, этот ужасный порок — пьянство, как много зла и горя приносит он людям! Бедный Лессинг! Он еще так молод, но как ужасно тяжела его жизнь. Своего ребенка теперь ему уже не найти, и жена, наверное, никогда уже больше не выздоровеет!

— Дядя, вы, наверное, видели тяжелый сон? — сказал Лишка, кладя ему руку на плечо. — Вы так тяжело вздохнули!

— Да, друг, это было так, и хорошо, что ты разбудил меня.

— Лессинг недавно был здесь, а Палко со своей книгой, наверное, в своей "стране солнца".

— Не обижайтесь на него! Ведь и среди нас он как будто в "стране солнца". Сам он похож на какой-то чудный луч солнца. Вчера, когда он возвращался из села, я обогнал его. Он был очень весел и напевал какую-то песенку. Вдруг он заметил возле дороги какой-то цветок. Он взглянул на него, а потом нагнулся, чтобы рассмотреть поближе.

— Что ты там ищешь? — спросил я его. Он немного смутился.

— Ничего, я только хотел посмотреть, не видно ли возле цветка чьих-либо следов.

— Чьих следов?

— Ну, Его следов. Я сразу понял, о чем он говорил.

— Разве ты думаешь, что и поныне Спаситель ходит по этой земле? Разве ты не знаешь, что Он вознесся на небо и сидит одесную Бога?

— А вы, дядя, разве забыли, как Он обещал: "Се, Я с вами во все дни до скончания века?" И я твердо знаю, что Он со мной и идет впереди меня. Мы ведь читали, что когда Он Своих овец выпускает, то идет впереди них. Он — мой Добрый Пастырь, а я — один из Его ягнят. Значит, и теперь Он шел впереди меня. Я только хотел узнать, смотрел ли Он также и на эти цветочки; без сомнения, ведь Он любит цветы.