В строю — сыновья - страница 8

— Первый шаг сделан. Теперь недалеко и до благодарности. Не сдавай завоеванных позиций.

В напряженном труде протекло еще несколько месяцев. И о первых, может быть, самых трудных шагах в жизни солдата стали потихоньку забывать.

Но перелом только наметился. Как-то, беседуя с Виктором, командир отделения сказал ему:

— Не понял я вас еще до конца. И почему вы так медленно раскачиваетесь? До каких же пор в отстающих числиться? Посмотрите на Байкова: отличник, молодец парень, на других посмотрите…

— Люди мы разные.

— Разные, но форма на нас одна — военная, и служим мы матери одной — Родине советской, — ответил на это сержант Василенко. — Придет время, и вы поймете, что требую я с вас не по личной прихоти, не ради того, чтобы удовольствие получить, властью своей насытиться. Учиться военному делу настоящим образом — знаете, кто это сказал? Ленин. Вот и подумайте. Вы хотели шофером военным стать. И знаю, что эту мечту не бросили. А кто вам доверит машину? За ней ухаживать — не пол мыть.

…Подразделение готовилось к боевым стрельбам. Командир отделения усиленно тренировал солдат.

Рядовой Гребенюк вместе с другими располагался в укрытии, в нескольких метрах от траншеи. По команде сержанта воины должны стремительно пробежать определенное расстояние, занять траншею и приготовиться открыть огонь.

Раздается команда:

— Отделение, бегом — вперед!

Солдаты вскакивают одновременно. Но не пробегают и половины пути. Сержант останавливает их и приказывает вернуться обратно.

— Так не годится, — говорит он. — Вяло бежите. Автоматчики — расторопный народ. А вы? Первая же пуля противника вас настигнет.

Когда Гребенюк занял траншею, изготовился, Василенко подошел поближе, присмотрелся, тихо спросил:

— Рядовой Гребенюк, как вы думаете? Выполнили бы упражнение при такой изготовке?

Солдат посмотрел на ствол, неуверенно протянул:

— Н-не знаю.

— Автомат неудачно поставили. Ствол в землю смотрит.

И командир приказывает все повторить сначала, выполнить прием, как это положено.

— До тех пор будем тренироваться, — добавляет он, — пока не научитесь правильно изготавливаться.

До стрельб оставалось несколько дней, насыщенных напряженной боевой учебой. Сержант тренировал подчиненных в быстром передвижении, изготовке, в самостоятельном отыскании целей и открытии огня.

Виктору все время казалось, что сержант излишне «придирается» только к нему. Это в значительной мере мешало их взаимопониманию. Правда, один случай поколебал мнение солдата. Однажды сержант обнаружил, что тетради рядового Семенова лежат в беспорядке, сапожная щетка оказалась не там, где положено. Крепко досталось ему. «Значит, сержант не только на меня нажимает, — подумал Гребенюк. Он хотел было посочувствовать товарищу, что вот-де им обоим достается. Тот категорически отрезал:

— Сержант зря никому замечаний не делает.

Но Гребенюк не унимался:

— Характер у него крепкий больно. Скажет: выполняй приказ и ни за что не отступит.

— Армия, — коротко ответил Семенов. — Приказ — закон. Помнишь «Теркина»? Служба — труд. Солдат — не гость…

— Оно известно, да только…

— Что только? Чтоб командир под ваше настроение подстраивался? Много о себе думаете, дорогой товарищ, а вот о роте пока еще мало. Это по дружбе говорю.

Рядовой Семенов помолчал, а потом добавил:

— Командир всегда должен быть твердым. Иначе какой же он командир… А наш не только требует, но и пример показывает во всем. Знак отличника на груди носит. А стреляет сам знаешь как.

— Видел, — как-то неопределенно сказал Гребенюк. — Между прочим, со мной можно было бы и полегче: отца-то на войне убили. Без него вырос я, без отца.

Но и здесь не нашел Виктор сочувствия. Семенов с недоумением посмотрел на него:

— Удивил… Да у нас, считай, полроты, а то и более без отцов выросли. Выходит, всем надо спустя рукава приказания выполнять да кое-как военному делу учиться. Нет уж, извольте, я ему на смену, убитому отцу, пришел… А о сержанте вы зря плохо думаете. Он человек толковый.

Вскоре рота вышла на стрельбище. День выдался не из лучших. По небу плыли густые облака, сея мелкий снежок. На вышке затрепетал красный флажок. Виктор взглянул наверх, присмотрелся. Вышка, словно корабль, плыла навстречу облакам.