В тайге ночи тёмные - страница 15

— Сейчас будет неприятно, — и быстрыми движениями удалила повязки, — швы выглядят неплохо, но до хорошего еще далеко.

— Не думаю, что работа граблями нанесет мне существенный вред.

— Твоё право, — принялась обрабатывать раны, — а если швы разойдутся, будешь сам зашивать.

— Вот как, — улыбнулся.

— Именно так. Бесплатная медицина нынче дорогое удовольствие.

— Ты мне нравишься, Лиза.

На это она аж ватную палочку выронила. Господи, всё повторяется. То же самое он сказал, когда вечером пригласил ее в кабинет, где потом и поцеловал. Хотелось верить, что сейчас целоваться не полезет.

— Польщена.

— Жаль, я ничего о себе не помню. Кто я, чем занимаюсь, откуда. Даже похвастаться нечем.

— Это если есть, чем хвастаться, — и вытащила из упаковки новую палочку.

— Надеюсь, есть.

В общем-то, да, похвастаться действительно есть чем — деньгами, высокодоходным бизнесом, огромными возможностями, знакомствами, о каких можно только мечтать, тремя квартирами в столице и двумя загородными домами в элитных поселках. Пожалуй, всё…

— Готово, — наложила новые повязки, — можешь одеваться.

Но вместо этого он обернулся, взял ее за руку, подтянул к себе, и уже было собрался что-то сказать, как Лиза покачала головой:

— Не надо. И не смотри на меня так, — а у самой мурашки побежали по телу.

— Ты ведь не знаешь, что я хотел сказать.

— Догадываюсь.

— Хм, — закусил верхнюю губу, — значит, не скажешь, где у вас садовые грабли?

— Грабли? — округлила глаза.

— Ну да.

Она же расплылась широкой улыбкой, щеки в свою очередь вспыхнули румянцем. Вот ведь… Все-таки Соколов и без памяти умеет загнать в краску.

— Будут тебе грабли.

После чего Лиза отправилась одевать сына, а Евгений нацепил куртку Семена Аркадьевича, которая ему оказалась мала размера на два, затем сапоги, хоть те пришлись более или менее впору, и вышел на крыльцо. И сейчас же прохладный свежий воздух, смешанный с ароматом хвои, проник в легкие, отчего голова пошла кругом. Соколов облокотился на мокрые перила, поежился. На самом деле, он хотел поцеловать её. Да, вот так безрассудно и наверно нагло. Скорее всего, получил бы по морде, но близость этой женщины вызывает мышечные спазмы, с ней рядом он чувствует себя очень хорошо, очень знакомо. Глазам Евгения открылась потрясающей красоты картина. Благодаря тому, что дом стоял на возвышении, весь двор был как на ладони, а сразу за высоким забором начинался густой сине-зеленый лес. На участке тоже росло несколько елей и сосен, видимо с них и нападало лапника. Тут на глаза попалась песочница с грибом. Дед постарался для внука.

В этот момент дверь открылась, и на крыльцо вышла Лиза с Пашей.

Мальчик был одет в комбинезон цвета хаки, на голове красовалась шапочка такой же расцветки. Прямо маленький охотник, даже вон, ружье игрушечное с собой прихватил.

— Он похож на тебя, — не сводил глаз с ребенка.

— Ты, кажется, грабли хотел, — и пошла в сарай.

Странно, стоит только заговорить о мальчишке, как она мгновенно меняется в лице, взгляд наполняется раздражением, злостью, и Лиза спешит сменить тему. Может, пора перестать лезть с вопросами и ненужными разговорами?

Лиза вернулась спустя пару минут с рабочими перчатками и парой грабель.

— Держи, — вручила ему те, что потяжелее.

— А вас здесь дикие звери не беспокоят?

— Случается ночами волчий вой слушать. А после того, как на участок пробрались медведи, отец спилил все прилегающие к забору деревья. Они же идеально по деревьям лазают, — принялась за дело.

— Все-таки для меня удивительно, как можно жить в такой глуши, — вдруг нахмурился, — я ведь смогу дойти до места крушения вертолета?

— Сможешь. Когда вода уйдет. Сейчас там сплошное болото.

— Выходит, если пилотировал не я, то пилот погиб…

— Скорее всего.

— Как всё скверно, — уставился на большие хвойные ветви под ногами.

— В день крушения была нелетная погода. Над лесом с раннего утра стоял густой туман, потом началась гроза.

А Соколов зажмурился, попытался сосредоточиться, но без толку. В голове воцарилась абсолютная тишина.

— Не старайся, — прозвучало неожиданно близко.

Открыв глаза, Евгений обнаружил Лизу в полуметре от себя. Взгляд ее хоть и был напряжен, но в нем впервые отсутствовало раздражение.