В тени чужих холмов - страница 14
"Полуторка", в кузове счетверенный пулемет, два тела. Лиц не видно. Только головы в новеньких касках. Не люди – фотодокумент.
…- согласитесь, курьезный вид оружия. Был бы вполне уместен при Аустерлице. Таким, с позволения сказать, символическим оружием "товарищ Сталин" и собирался…
- Извините, мистер Буевич, - Катрин судорожно кашлянула, уж очень хрипло звучал голос, - можно вопрос по ходу?
- Естественно, естественно, - благосклонно закивал европейский специалист по тайнам великой войны, разглядывая бледную светловолосую девушку.
- Там четыре ствола по 550 выстрелов в минуту. Бронебойные, зажигательные, утяжеленные, трассирующие, 7,62-миллиметровые боеприпасы. На неискушенный женский взгляд жуткая вещь. Я, должно быть, чего-то не понимаю?
- Обратите внимание на год создания сего образца пулемета – 1883 год. Причем, заметьте, пулемет был создан в США. Почти за шестьдесят лет до рассматриваемых нами событий…
- В России был принят на вооружение образец 1910 года. Модифицирован в 1930 и 1941 годах. Насколько я понимаю, "образец" успешно лупил по Рейхстагу и в 45-м.
- Видите ли, мисс, важно не только и не столько само оружие, но и тот, кто им управляет. Русские никогда не были способны лицом к лицу встретиться с настоящей силой. Вам напомнить количество разбитых красных дивизий? А число взятых русско-татарских пленных?
- Приблизительно три миллиона, - Катрин встала, подошла к кафедре. Отсвет экрана лег на лицо, раскрасил пепельными древними тенями. Коллеги студенты молчали. То ли следили за дискуссией, то ли дремали с открытыми глазами. – Три миллиона, это очень много, мистер Буевич. Но эти, парни у пулемета, не входят в их число. Они не сдались в плен, как подобает благоразумным цивилизованным людям. Дрались, и умерли, как воины.
- О, мисс, увы, доказательств этому нет. Бесспорно, каждая смерть на войне крайне прискорбна. Вполне возможно несчастные расстреляны заградотрядом или каким-нибудь озверевшим комиссаром.
- Судя по количеству гильз и пустым коробам от лент, комиссар был не только озверевший, но и отлично вооруженный.
- Не понимаю, где вы видите гильзы. Фото не лучшего качества. Для серьезной дискуссии нужны более весомые аргументы. Пока мы видим убедительные и наглядные доказательства развала и анархии в РККА. Видим трупы не успевших убежать красноармейцев. Судя по телосложению, - деградирующих представителей несчастного, голодающего люмпен-пролетариата.
- Мистер Буевич, вы никогда не задумывались, почему о покойных говорят или хорошо или никак?
- Мы, историки, не должны опускаться до религиозно-обывательской точки зрения. Сталинская, впоследствии советская, империя рассыпалась. Нужны ли еще доказательства деградации того общества?
- Нужны, еще как нужны, - Катрин ухватила историка за рукав свитера и мягко увлекла в сторону, к возвышению кафедры. – Давайте взглянем на данный фотодокумент под иным углом зрения. Мы видим поврежденную зенитную установку и двух людей, погибших за свою Родину и свои убеждения. Можем ли мы их осуждать? Конечно, можем. Ведь они давно стали прахом, а мы живы, болтливы и сейчас пойдем пить кофе.
- Мисс, прошу правильно понять мою точку зрения. Не стоит вульгаризировать историю. Если брать конкретный, возможно нетипичный случай, то и тогда доказательная база выглядит, очевидно-недостаточной. Русско-татарский менталитет…
Прикрываясь углом кафедры, Катрин костяшками пальцев коротко сунула умному поляку под ребра. Ученный судорожно вздохнул.
- Прошу вас, еще раз взглянуть на фото, пан Буевич. О мертвых или хорошо или молчим. Вы согласны?
- Мисс, ваша манера вести дискуссию…
- Я тебе, пся кров, яйца вырву, - одними губами прошептала Катрин, - забыл, сука, сколько советских за вашу поповскую Варшаву полегло?
Буевич отшатнулся, но тут же мужественно выпрямился, и довольно отчетливо пробормотал:
- Что ж, как ученый я признаю право и на иную точку зрения.
- Правда? – Катрин выпустила его локоть. – Спасибо.
Девушка повернулась, и в полной тишине прошла к своему месту.
"Что ты творишь? Дикость какая. Мир переубедить собралась? Или только этого скота славянского?"