В Тигровой балке - страница 15
Итак, решили начать формирование ручного стада в заповеднике из новорожденных оленят. Но для этого нужны оленята в возрасте одного-двух дней. Более взрослые с каждым днем теряли способность к приручению. В майские дни 1957 года сотрудники заповедника и Института зоологии вышли на поиски новорожденных оленят. Заранее были высмотрены все места, где держались беременные самки. Как правило, это были самые глухие уголки заповедника. День за днем пешими или на конях, группами или в одиночку мы обшаривали заросли. Устраивали пешие и конные облавы. Пастухам скотоводческих ферм, расположенных на территории заповедника, объявили, что за поимку и доставку живьем олененка выплачивается денежная премия. Однако результаты оказались скудными. За три недели непрерывных поисков было изловлено всего четыре олененка. Малышей поместили в вольеру, и сотрудники кормили их из сосок коровьим молоком. К концу лета они уже достаточно подросли и окрепли и главное сильно привязались к людям. Решили дать им свободу.
Много было волнений в тот день, когда перед оленятами распахнулись двери вольеры. Но наши страхи оказались напрасными. Держась дружной группой, оленята бродили поблизости от кордона или во дворе, аккуратно являясь на кормежки. Особенно сильным и рослым был олененок, который получил кличку Малыш. Он оказался и самым счастливым из этой группы: один из них вскоре потерялся, другого застрелил при попустительстве охраны какой-то подлец, под видом гостя пробравшийся в заповедник с оружием, так что на следующую весну осталась только пара — Малыш и самка Прима. Они были очень дружны и держались всегда вместе. Когда на следующую весну ловля оленят возобновилась и поймали еще четырех, то, прирученные и выпущенные на волю, они держались отдельным табунком. Малыш и Прима их избегали. Но в одну из ветреных октябрьских ночей от руки браконьеров пала Примка. Малыш остался один. Он очень тосковал. К этому времени у него уже появились тонкие вилочки рогов. Малыш целыми днями бродил по кордону и шутливо пихал людей, подпрыгивая и всячески заигрывая с ними. Люди сначала с удовольствием, а потом и с опаской посматривали на резвящегося зверя, ибо он в это время на отменных харчах уже вырос и накопил силенок. Люди с тревогой думали, что будет во время гона, — олень уже и сейчас сильным ударом мог пропороть человека.
У Малыша была вредная привычка, как, между прочим, и у всех прочих прирученных оленят, — жевать всякие тряпки. На кордоне нельзя было ничего из вещей оставлять открыто. У одного сотрудника олени сжевали накомарник, у другого — вывешенные на просушку после стирки штаны. Я в течение нескольких минут лишился своей новой рубахи, а один раз мне пришлось долго гоняться за Малышом, который стянул положенный мною на перила чайханы бинокль. Зажав ремень в зубах, Малыш мотал этим нежным инструментом во все стороны и шутя увертывался от моих неуклюжих преследований. Когда на кордоне появился новый мотоцикл М-72, Малыш сделал дерзкую попытку сжевать и мотоцикл. Но мотоцикл не дрогнул, и Малыш проникся к этому предмету глубоким уважением — часто можно было видеть, как он старательно его облизывает. Малыш, очевидно, принимал мотоцикл, который он видел в движении, за живое существо и искал с ним дружбы. Облизав его «с ног до головы», он укладывался отдыхать рядом, гордо оглядываясь по сторонам, а когда я выезжал, он часто бежал галопом вслед километр-полтора. За сотрудницей же, выкормившей его, он ходил по тугаям, как собачонка.
Через определенные промежутки времени Малыш исчезал с кордона. Он уходил далеко в заросли на несколько дней и бродил там в одиночестве целыми сутками, удаляясь от кордона на много километров. К концу таких отлучек мы начинали сильно беспокоиться, и скептики утверждали, что на этот-де раз олень ушел окончательно. Но Малыш неизменно возвращался за очередной порцией ячменя и после таких походов несколько дней валялся на кордоне, отдыхал, отъедался и приставал к людям, вызывая их на игру. Маленькое стадо годовалых оленят с почтением обходило юного рогача. Иногда последний снисходил до того, что шутливо бодал рогами кого-нибудь из мальцов, после чего тот в ужасе кидался наутек.