В тисках духовного гнета - страница 8
Если «китч-культура» навязывает массовому сознанию идеологически выгодную правящей элите и коммерчески рентабельную откровенную мировоззренческую ложь, то «поп-культура», служа в конечном счете тем же целям, предлагает утонченную мировоззренческую полуправду. Такова характерная тенденция развития массовой культуры в настоящее время, ее новое свойство, которое становится в последние годы едва ли не первой по важности чертой изощренного манипулирования сознанием людей.
Эта тенденция, которая в разной степени проявляет себя в любой стране, где господствует государственно-монополистический капитализм, в США обнаруживается не только в самых масштабных, но и в наиболее зрелых реальных проявлениях. Один из наглядных примеров, показывающих, о чем идет речь, демонстрирует знаменитая в США радиодрама в стихах «Падение города» Арчибальда Маклиша.
Маклиш — выдающийся поэт и драматург. В середине 30-х годов нашего века он предложил лучшую из своих пьес национальной радиосети Си-би-эс. Передача пьесы ознаменовала рождение буржуазно-демократического американского радиотеатра. Радиодрама Маклиша — о фашизме. Но слово «фашизм» не встречается в ней ни разу. Здесь нет ни точных исторических дат, ни определенных географических названий. Если судить по внешним приметам (по описанию площади, на которой развертывается драма, по описанию храма, жрецов), действие происходит в средневековой Мексике. Однако созданная Маклишем картина угрозы фашистской агрессии настолько красноречива и недвусмысленна, что ни у слушателей, ни у критиков не возникает никаких сомнений насчет существа происходящего.
На площади за несколько часов до падения города собралось все его население, включая правителей. Звучат голоса разных людей. Угроза наступления «завоевателя», отмечающего свой путь кровью убитых людей и пеплом сожженных городов, капитулянтская суть демагогических рассуждений о свободе, об «умиротворении» агрессора, широкое распространение идей пацифизма, усиленно насаждаемых пропагандой… Народ поддается уговорам жрецов, и не только не помышляет о борьбе, но даже готовится принести завоевателю добровольную человеческую жертву.
А между тем город обречен. Падение его неизбежно. Падение это представлено в пьесе как трагедия обманутого народа, как результат предательской, капитулянтской политики правителей. И неожиданный финал: завоеватель оказывается бестелесным металлическим чудовищем, «пустым комплектом доспехов», а еще точнее, по словам американского критика Оливера Ларкина, «фантастической конструкцией из человеческого страха».
«Аншлюс Австрии явил поразительный пример того, как действительность может имитировать искусство», — писал в 1938 г. о пьесе Маклиша О. Ларкин. За Австрией последовали позорные Мюнхенские соглашения, затем «странная война» на Западе зимой 1939/40 г. и, наконец, сдача немцам Парижа капитулянтским правительством Франции… Литературные критики до сих пор не устают удивляться художественной интуиции и прозорливости Маклиша. Благодаря гневному обличению античеловеческой сущности капитализма и его чудовищного порождения — фашизма радиопьеса «Падение города» вошла в золотой фонд демократического эфира 30-х годов.
При всей справедливости высокой оценки этого произведения американской радиодраматургии пьеса Маклиша «Падение города» вместе с тем является поистине парадигмой того, что можно считать утонченной манипуляцией массовым сознанием.
Действительно, «Падение города» заканчивается выразительным финалом, движению к которому поистине подчинена вся пьеса: «…Взошел на ступени… К площади повернулся… Рука поднимается вверх… Забрало открыто…
Мгновенная напряженная тишина, затем тихий голос диктора — почти шепот:
— Никого!..
Там нет никого!.. Совсем никого!.. В шлеме пусто!.. Пусто в металле, пусто в броне, в грозных доспехах — пусто!.. Я повторяю, там нет никого, только комплект металла — груда металла, узел железа, пустые доспехи…
Один толчок повергнул бы его!..
Они не видят!.. Все лежат в пыли — в пепле, в обломках своего оружья они лежат — и ничего не видят иль не желают видеть и молчат…