«В Вашем дружестве — вся моя душа, вся моя жизнь» - страница 9

М-ль дю Плесси[50] со времени Вашего отъезда ничуть не переменилась. В Витре она обзавелась новой подружкой, которой весьма гордится, ибо у той светлая голова, куда вместились все романы, а еще она получила целых два письма от самой принцессы де Тарант[51]. Я, конечно же, не утерпела и через Вайяна не без злого умысла дала понять, что эта новая ее привязанность вызывает у меня ревнивые чувства, которые я, конечно же, не стану выставлять напоказ, но что укол пришелся мне в самое сердце; все сказанное ею в ответ достойно пера Мольера. Зато теперь так уморительно наблюдать, с какой тщательностью она меня обхаживает, как ловко переводит разговор, дабы не упоминать при мне имени соперницы; я же, как ни в чем не бывало, продолжаю ломать комедию.

Деревца мои красивы на удивление. Трудами на диво усердного Пилуа[52] они вымахали чуть не до небес. Все кругом красиво, однако ничто не может сравниться с прелестью аллей, которые были заложены на Ваших глазах. А знаете, я тогда придумала девиз, который как нельзя лучше подходил Вам[53]. А для сыночка по случаю его возвращения из Канди[54] я велела повесить на дереве: vago di fama[55], неплохо для простого приветствия? А вчера в честь всех ленивцев приказала дописать: bella cosa far niente[56].

Увы, дочь моя, такие вот диковатые у меня выходят строчки! Где те времена, когда я, наряду со всеми прочими, только и писала что про Париж? Отныне все новости будут про меня одну, но мне почему-то верится, что они Вам более по душе, чем все прочие.

Здешняя компания весьма меня устраивает. Аббат наш учтив как всегда, сынок и Ла Мусс со мной ладят, впрочем, как и я с ними. Мы стараемся больше времени проводить вместе, а когда дела мои нас все-таки разлучают, то они досадуют и потешаются, не понимая, как столбцы стихов Лафонтена можно променять на столбики расчетов какого-то фермера. Все они Вас просто обожают; думаю, они скоро Вам напишут. Сама же я делаю это сейчас, терпеть не могу беседовать с Вами в общей суете. Доченька моя, пусть Ваша любовь греет меня денно и нощно. В Вашем дружестве — вся моя душа, вся моя жизнь. Я про это уже писала, но оно одно — источник всех моих страданий и радостей. Должна сознаться, что другая часть моей жизни протекает под пологом сумерек и печали, ибо она полна сожалений о том, что мне так часто предстоит коротать ее вдалеке от Вас.

Доченька, мысли о боли и потрясении, которые Вы испытали при известии о смерти г-на де Тюренна, не дают мне покоя. Кардинал де Буйон[57] воистину безутешен; эту новость он узнал от одного дворянина из окружения г-на де Лувиньи, тому не терпелось первым выразить свое сочувствие. Он остановил карету кардинала, когда тот возвращался из Понтуаза в Версаль. Из его витиеватой речи кардинал поначалу ничего не понял. А этот дворянин, заподозрив, что тот еще ничего не знает, бросился бежать. Кардинал — за ним и таким образом узнал об этой ужасной кончине; с ним тут же случился обморок. Его срочно доставили назад в Понтуаз, где двое суток пребывал он в слезах и стенаниях, отказываясь от пищи. Г-жа де Генего и Кавуа[58], безутешные как и он сам, заезжали его проведать. Мне показалось уместным отправить ему короткую записку[59] с соболезнованиями; в ней я загодя поведала ему о Вашей печали, вызванной сочувствием к нему самому и глубочайшим почтением к нашему герою. Вы уж напишите и сами. По моим наблюдениям, Вам легко пишется по любому поводу, ну а тут уж сам бог велел. Большинство благородных семейств, да и весь Париж, глубоко потрясены сей невосполнимой утратой.

Все в оцепенении и ждут вестей из Германии. Отступающий Монтекукули[60], без сомнения, не преминет развернуть фронт и попытается воспользоваться столь благоприятным стечением обстоятельств. Рассказывают, что крики и рыдания солдат разносились на два лье в округе; они оставались глухи к любым доводам. Требовали немедленно вести их в бой, чтобы отомстить за своего отца, командира, защитника и покровителя; они кричали, что с ним они ничего не боялись, что их сердца переполнены яростью и что они рвутся в бой, чтобы поквитаться с врагом. Обо всем этом нам стало известно от одного благородного господина из свиты г-на де Тюренна; он специально прибыл, чтобы обо всем поведать Королю. Всякий раз, повторяя свой рассказ об изложенных выше событиях и о смерти своего Господина, он не мог сдержать слез.