В захолстовье - страница 3

стр.



   Но даже в моей обычной жизни бывало так, что в самый тяжелый момент неожиданно приходит поддержка. Будто кто-то, когда уже не мог справиться сам, очень дозировано посылал минимально необходимую помощь. Так случилось и на этот раз. Среди клубившихся облаков я увидел парящий в небе зеленый остров. Посредине него, сомкнув ладони, в позе лотоса сидел погруженный в медитацию Будда. Казалось, он не замечал, что творилось внизу. Однако, все-таки увидел крохотного и перепуганного человека. Взгляд тут же засветился состраданием, и от островка в небе протянулась шелковое полотно. Дорожка была очень узкой и опасно прогибалась под ногами. Но другого пути к спасению не было. Хватаясь за края, я начал карабкаться наверх. Когда дополз до середины, полотно сильно натянулось. Это демон схватил его своей огромной синей ручищей и потянул на себя. Услышав треск рвущейся ткани, я успел перехватиться и, держась за оборванный край, полетел вперед на образовавшейся тарзанке. Увидев под собой воду, разжал руки и спикировал в речную волну. А через несколько секунд, отряхивая серебристые капли, уже выходил на берег в совершенно другом месте.



   Этот, нарисованный гуашью, мир не отличался разнообразием красок. Но бесчисленными оттенками серого, с редким вкраплением других цветов, выражал всю гамму настроений природы. Ветер гнул к бело-серой речной волне серо-желтый камыш. В его зарослях толстая утка чистила желтым клювом светло-серые перья. Сквозь прозрачную воду было видно, как по песчаному дну ползут прочерченные тонкими черными штрихами креветки. В сплетении веток над берегом бледно зеленая дымка соседствовала с черным и серым. Кое-где пейзаж оживляли ярко желтый плод, или экзотический цветок с вишнево-красного лепестками. А в бледно-розовом небе висели начертанные угольными мазками иероглифы, похожие на танцующих креветок. С первого взгляда полюбив этот пронизанный утонченной красотой мир, я почувствовал горячее желание здесь навсегда остаться. В тот момент даже не думал, как буду здесь жить и чем займусь. Хотелось просто раствориться в этих неярких полутонах, стать умиротворенной частичкой природы. Но долго пребывать в таком состоянии не дали. Сначала меня бесцеремонно толкнул какой-то тип. Отлетев назад, я хотел было крикнуть: " Полегче!" Но сдержался, увидев перед собой калеку. Одетый в старое кимоно безногий инвалид левой рукой опирался на костыль, правая была отрублена по локоть. Проковыляв мимо, он бросил на меня злой взгляд, и, тряхнув самурайской косичкой, попрыгал на костыле дальше. А мне вскоре опять пришлось уступать дорогу. Приземистый коренастый самурай, сгибаясь под тяжестью, тащил на плечах гейшу. Следом не спеша шествовал добродушный толстяк. Он то и дело останавливался, борясь с одышкой, и над поясом распахнутого кимоно колыхался огромный белый живот. Не успел толстяк скрыться за поворотом, как появилось похожее на огромную лягушку двуногое существо, а за ним маленький круглолицый человечек. Он нес на спине огромный мешок, на котором по-хозяйски устроились крупные, размером с большого котенка, крысы. Всю эту странную публику я видел сегодня на витринах японского зала. И даже теперь, ожившие нэцкэ, сохранили струящуюся теплоту слоновой кости. Еще не решив, что делать дальше, я пошел следом за ними. Дорога, петляя, круто поднималась в гору. Слева от меня, низвергаясь каскадами водопадов река. Кое- где, над серыми ветками изгибались крыши пагод. Дорога тем временем вывела в окруженную отрогами гор долину. Вдалеке виднелись бамбуковые хижины, а прямо передо мной колыхалась, будто сотканная из завитков огня беседка. Я сразу узнал ожившую шкатулку из китайского зала. Словно сплетение красных водорослей, она переливалась огненными языками, и сквозь них проступали силуэты играющих с пламенем драконов. Еще один не очень крупный дракон сидел у входа и мужчина в монашеском балахоне кормил его чем-то из миски.



   Внутри беседки, воплощением мирового покоя, на шелковых подушках восседал круглолицый улыбчивый старичок, в островерхой широкополой шапке. Увидев меня, он еще шире улыбнулся, и на смешном ломанном русском спросил: