В Зарницах - страница 17

Взрыв хохота приводит его в некоторое замешательство.

— Какая же это овчарка? Это русская лайка. Эх ты, дядя! Тоже знаток нашёлся! — говорит кто-то, минутой раньше назвавший нашу собаку сеттером.

Жалко, что Зорька не понимает человеческой речи, а то бы не поздоровилось им за эти оскорбления.

До отхода поезда пятнадцать минут.

Максим Петрович надевает Зорьке намордник. Не любит она его, но ничего не поделаешь: в вагон без намордника нельзя.

— Максим Петрович, вы же в санаторий собирались в этом году. Раздумали, что ли? — говорю я.

— Ну-ка, помоги лучше рюкзак поднять… «Санаторий, санаторий»! В санаторий больным нужно ездить, а мне зачем? — И двухпудовый рюкзак, как пёрышко, взлетает ему на плечи. — В санаторий как-нибудь на следующий год. А сейчас — прямо к Макару Ивановичу, в Большую Елань.

Шестьдесят километров от станции едем мы на попутной машине МТС. Три сельских Совета нужно проехать, чтобы попасть в Большую Елань. Едем, как к себе домой. Уже названия населённых пунктов вызывают приятные воспоминания. Вот проехали Тигину, Чужгу, а вот и Огибалово, а от Огибалова семь километров лесной дороги — и колхоз «Искра».

Всего год не были в этих местах, но какие перемены! Тигинцы заканчивают электростанцию — новенькие столбы бережно несут провод в каждую деревню. Через реку Чужгу построен новый мост; на перилах медовыми каплями искрится смола… А вот и Большая Елань. Справа то блеснёт зеркальце воды, то опять скроется — это извивается река Тавенга. Слева показалась более широкая река, Вожега. По холмистым берегам обеих рек расположилось восемь деревень — колхоз «Искра». Подъезжаем к знакомому дому…

— Так и знал, что это вы едете! — радостно кричит Макар Иванович, подбегая к машине. — Ведь целую неделю жду… Ну хорошо, что приехали! А дичи-то в этом году тьма-тьмущая! Весной я вас часто вспоминал. Эх, и тока были за Овсяной полянкой, аж лес шумел!.. Бывало, выйду вот на крыльцо утром пораньше и всё слушаю, слушаю, а иной раз и сам запою.

Просторная изба чисто убрана, полы намыты до желтизны, постланы самодельные дорожки. На стене на видном месте — грамота за хорошую работу, обрамлённая с боков глухариными крыльями, а сверху — хвостом тетерева.

Как всегда, на столе скоро зашумел самовар. Хорошо с дороги выпить крепкого чаю! Сидим за столом, ведём самый обычный разговор: про дичь, про рыбу, про уборку картофеля, которая затянулась из-за плохой погоды.

В это время бойко хлопнула калитка. Кто-то мелькнул перед окнами. Два прыжка по лестнице, топот босых ног по коридору… Распахнулась дверь, и на пороге появился внук Макара Ивановича — Серёжа.

Мы невольно бросились к нему навстречу. Каждому из нас хотелось первому потискать Серёжу. Ведь не виделись целый год!

Максим Петрович достал из рюкзака никелированный горн и набор блёсен для ловли рыбы.

— Вот, Серёжа, это подарок от нас вашему отряду за хорошую учёбу и работу. Так и передай ребятам.

Серёжа смущённо и взволнованно принял подарки, а потом как вихрь вылетел из комнаты и, блестя на солнце горном, побежал к картофельному полю.

А вечером, когда северное сентябрьское солнце неохотно прощалось с уходящим днём, в деревню под звуки горна возвращался с поля пионерский отряд.

На скотном дворе переполох. Шумят ребята. Слышатся их раздражённые голоса.

В чём дело? Ведь они только что шли туда с весёлыми песнями. Каждый из них нёс в кармане лакомство своей любимице: кто хлеб с солью, кто кусочек сахара, а Серёжа — большой турнепс.

Вот они шумной ватагой бегут к нашему дому. На их лицах удивление, испуг и тревога.

— Что там случилось-то? Эй вы, щеглы белоголовые! — кричит Макар Иванович, по пояс высунувшись в открытое окно.

— Да как же, дядя…

— Макар Иванович!

— Никогда этого не было…

— Чего смотрели пастухи?

— А ну, идите сюда ближе! Да говорите толком, кто-нибудь один, а то разжужжались, как шмели! Ну, говори, Серёжа. Да, никак, ты плачешь?

— Дедушка, Отрада не вернулась со стадом! — еле сдерживая всхлипывания, отвечает Серёжа.

— Она всегда впереди всех с пастбища возвращается!

— Наверное, в трясине завязла.

— А может, медведь задрал! — кричат, перебивая друг друга, ребята.