В железном веке - страница 10

Мария Воруп долго смотрела вслед коляске и жалела, что тоже не поехала. Отец или славные ее малыши, а может все они вместе, развеяли ее тоску. Ей уж не хотелось запираться в спальне и играть в жмурки с жизнью; она вдруг, почувствовала всю полноту своего счастья матери, жены. У нее все было хорошо!

Мария вошла в дом и начала энергично наводить порядок в кладовой. В последнее время она жила как-то вне действительности, и ей захотелось вдруг кипучей работы: мыть и чистить доупаду.

Большое удовольствие было смотреть на смиренную радость Анн-Мари, когда дети, обхватив руками ее шею, шептали ей «бабушка».

— Да ведь я вам вовсе не «бабушка», — говорила она, готовая расплакаться.

— А вот и бабушка! Ведь ты дедушкина жена, — сияя, заявила Инге.

— Вовсе нет, ты его любимая! — крикнул Арне. — А почему люди называют вас «влюбленная парочка»? — вернулся он вдруг к этой теме, когда все уютно сидели за столом и пили шоколад, — Арне не принадлежал к числу тех, кто бросает недодуманную мысль на полпути.

Анн-Мари растерянно переводила взгляд с одного на другого, рука ее, державшая чашку, начала дрожать. Но старый Эббе рассмеялся.

— А кто же так говорит? — спросил он, исподтишка подмигивая Анн-Мари.

— Да многие! И Сэрен Йепсен, и Карен, и эти вот!

— Ну и правильно говорят, — мягко сказал Эббе и взял руку Анн-Мари в свои. — Ведь никто так не любит друг друга, как мы с ней.

— А почему же вы тогда не женитесь? — Арне положил локти на стол, и вид у него был невероятно серьезный.

— В ту пору, когда это можно было сделать, наш господь бог не захотел этого, а теперь уже, пожалуй, поздно, сынок.

Анн-Мари ерзала на стуле, делая знаки Эббе, чтобы он перевел разговор на другое; но старик и не думал уклоняться от него, хотя улыбка и исчезла с его губ.

— А что, если наш господь бог забудет, что вы не женаты, и пошлет вам детей?

— Он уже это сделал, малыш ты мой дорогой: он поручил нам заботу обо всех бедных детях нашей деревни.

Так вот почему дедушке и бабушке нужно столько всего! Теперь Арне это знает и в следующий раз постарается выпросить дома гораздо больше всякой всячины.

— Папа говорит, что вам следует обвенчаться, — задумчиво произнес он.

— А наш господь бог думает, что это не обязательно. Мы же должны поступать по его указаниям.

— А вы разве с ним разговаривали?

Когда Арне начинал спрашивать, конца этому уж не было.

— Да, мы оба разговаривали с ним, и он сказал, что слишком поздно: женятся только молодые люди, как ваши мама и папа, дядя Нильс и кузнец с кузнечихой. Но жить как добрые товарищи, это он нам разрешает. — Старик, казалось, был само терпение, однако под перекрестным допросом малыша голос его задрожал.

Но вот, наконец, Арне удовлетворился и захотел погулять.

— О, это будет замечательный парень, когда вырастет, — шепнул старик Анн-Мари. — Он уже теперь доискивается правды.

Расположенный на возвышенности Хутор на Ключах одиноко стоял среди принадлежавших ему полей, и для ребят было праздником, когда им позволяли спускаться в деревню. Это был настоящий пчелиный улей: тут строился дом и стучали молотки; на кооперативной молочной ферме шла уборка — водяными струями из шлангов ополаскивались вделанные в стены резервуары; в лавке потребительской кооперации толпились люди...

А самое интересное — это была кузница, где пылали горны и в темной глубине черные люди били молотами по раскаленному железу. Сам кузнец Даль лежал, как всегда, на спине под старым автомобилем, посреди улицы, в грязи, и что-то там колдовал. Он был социалист! Дома, когда приходили гости, о нем много говорили, и из этих разговоров Арне понял, что кузнец один из тех, кто продал душу дьяволу. Вот он выглянул из-под машины и улыбнулся ребятам; на черном, словно вымазанном сажей, лице светились белки глаз и алели красные губы. Дети, испугавшись, бросились бежать, да прямо к пруду, где несколько подростков катались по тонкому льду. Была оттепель, и вода выступила на лед. Мальчуганы, взяв разгон на одном краю пруда, скользили до другого края, поднимая фонтаны брызг. Они промокли насквозь, с головы до пят, кисти рук и особенно костяшки пальцев у них промерзли до синевы, но зато настроение здесь царило великолепное. То были сыновья поденщиков; а дети хуторян, степенно стоя поодаль, смотрели на веселящихся ребят. Арне пришел к выводу, что вовсе не всегда приятно быть хорошо одетым.