Вацлав Гавел. Жизнь в истории - страница 23

. А вот Вацлав Гавел в спортивных состязаниях оказался довольно слаб. «Играя в футбол, он был одержим идеей, что хороший игрок всегда находится там же, где мяч. Так он гонялся за мячом, и в результате через десять минут ему уже нужно было полежать», – с явной иронией рассказывал первому биографу Гавела Эде Крисеовой Милош Форман64. К этому же времени относится и знаменитая история с велосипедом. Каждый школьник должен был проехать вокруг статуи короля Иржи у входа в замок – около 50 метров. Гавел, как рассказывают, просто не смог остановиться и выкатился на дорогу, ведущую в сторону города Нимбурк. Сам он позже утверждал, что обладал чудовищным чувством равновесия и, скорее всего, просто упал бы. Но по легенде, среди распространителей которой был и Милош Форман, одному из учителей пришлось догонять Гавела на мотоцикле.

Зато вот что великий режиссер пишет в мемуарной книге «Круговорот»: «Среди моих подопечных находился пухлый мальчуган с умным личиком, который поразил меня своим послушанием и вежливостью. Я подумал, что ему не избежать участи “раба” в спальне, но <…> со временем я увидел, что его товарищи по комнате относятся к нему с дружеским уважением. Это был Вацлав Гавел, и в нем уже чувствовалась та внутренняя сила, которая позже помогла ему пережить первые годы тяжелого тюремного заключения, десятилетия надзора и преследований со стороны коммунистического правительства, а также и все сложности демократического президентства»65.

Школьное прозвище Гавелу тоже придумал Форман. Милош увидел полноватого мальчика, идущего по двору в куртке и штанах из черной шерсти, и дал ему кличку Chrobák – Жук. «Даже сейчас в президентскую канцелярию иногда приходят письма от моих бывших скаутских товарищей, которые начинаются словами “Милый Жук”. А сотрудники службы несколько обеспокоены: что это значит, когда президента, Его Превосходительство, называют Жуком?» – рассказывал Гавел в большом радиоинтервью 1993 года66.

Кстати, в том же разговоре на радио Гавела спросят, били ли его в детстве. Президент ответит, что родители его не били, а вот один из соучеников поколачивал. Этим соучеником был Ян Шкода. Через много лет он станет генеральным секретарем легальной при коммунистическом режиме Чехословацкой социалистической партии.

В Подебрадах у Гавела уже заметно чувство подросткового отчуждения от семьи и семейного дела. Когда один из учителей стал расспрашивать, чем занимаются его родители, Вацлав долго отмалчивался, а потом нехотя сказал, что у них «два ресторана». «Рестораны? Какие рестораны?» – допытывался профессор, пока ученик не выдавил: «“Люцерна” и “Баррандов”…»

Перелом произошел в 1948 году, после коммунистического переворота. Подебрадский интернат покинули несколько неугодных власти педагогов, начались исключения детей из «неправильных» семей. В 1950 году большинство учащихся разъехались по домам, а лицей после коммунистической образовательной реформы стал обычной школой.

Когда мальчики вернулись из Подебрад в Прагу, речь шла уже не столько о получении элитарного образования, сколько о том, смогут ли они получить образование вообще.

С точки зрения коммунистических идеологов, дети богатых родителей были обязаны искупить отцовские грехи и перековаться в настоящих граждан социалистического государства – разумеется, с помощью физического труда. Первоначально Вацлав должен был стать плотником, но родители всерьез опасались, что их нерасторопный сын просто убьется или покалечится; благодаря их хлопотам он смог получить должность лаборанта в Высшей школе химической технологии, как раз в начале 50-х ставшей самостоятельным вузом, отделившимся от ČVUT. Устроившись на работу, Гавел начал ходить в среднюю школу для работающей молодежи на Штепанской улице.

Вскоре одним из его товарищей становится Радим Копецкий, сын известного дипломата. В молодости Ярослав Копецкий был товарищем Вацлава Марии Гавела по студенческому движению, затем работал в Румынии и Югославии. Перед войной представлял Чехословакию в Лиге Наций и в начале оккупации демонстративно отказался сдавать свой пост. Во время войны координировал связь между чешским Сопротивлением и правительством Бенеша, после войны был назначен послом в Швейцарию, некоторое время работал в МИДе, но в 1948 году его дипломатическая служба, разумеется, оборвалась. В 1949 году семья Копецких пыталась перейти границу с Германией, но их поймали, и до 1960 года отец сидел в тюрьме. Его заставили дать ложные показания на двух крупнейших процессах тоталитарной эпохи: против Милады Гораковой и Рудольфа Сланского.