Валдар Много-раз-рожденный - страница 8

Я вскочил на ноги, обернулся и обнаружил тысячу искаженных гневом лиц и тысячу сверкающих клинков, направленных на меня. Вдруг раздался резкий крик, чистый нежный голос властно заглушил хриплый ропот, который все еще катился по залу, а за ним последовал еще один крик, но другим голосом. Тогда гневные лица отвернулись от меня, мечи опустились, и воины вернулись в свои шеренги.

Я огляделся и слева увидел высокую белую фигуру царицы, более чем царской грации и величия, стоящую рядом с троном, а справа старого жреца, который на дрожащих ногах спускался по ступеням высокого алтаря.

Затем произошло самое необычное из всех странных событий того удивительного дня. В пяти шагах от меня он простерся на земле передо мной, а затем встал на колени, протянул ко мне руки и произнес на моем языке, но запинаясь, как человек, для которого этот язык неродной:

– Славься, сын звезд! Приветствую тебя от имени тех, кто давно ждал тебя на земле! Боги наконец услышали молитвы своих слуг, и близок день славы для Армена и детей Меча!

Как рассказать о чувствах, захлестнувших мою душу, или о глубочайшей тишине, наполненной страхом и удивлением, охватившей все доблестное собрание от царицы у трона до слуг, державших факелы в дрожащих руках, когда старый жрец заговорил на моем языке, незнакомом остальным, преклонив колени предо мной, незнакомцем, как перед видимым воплощением бога?

Сзади я слышал быстрые, короткие всхрапы торопливого дыхания, какие я много раз с тех пор слышал в напряжении битвы, когда удары падали часто и быстро, а кровь, льющаяся из раны, уносила жизнь из доблестных героев, которые ушли и не оставили даже имени после себя. Передо мной стоял Аракс, с благоговением глядя на меня во все глаза, а рядом с ним, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, пытаясь удержаться рукой о трон, стояла та, перед кем я только что преклонял колена, и которая теперь смотрела на меня так, словно ждала, что божественное сияние сейчас вспыхнет и окружит мой человеческий облик.

Что касается меня, то я застыл, безмолвный и завороженный всем случившимся, пока жрец не встал с колен. Поднявшись по ступеням позади трона, он устремил руки к толпе воинов и произнес несколько коротких, серьезных слов на их родном языке. Он замолчал, и мечи снова сверкнули из ножен, и, взмахнув ими высоко в воздухе, воины снова издали тот гортанный крик, которым приветствовали мое поклонение их царице. Когда крик стих, перекатываясь эхом среди бревенчатых стропил крыши, жрец продолжил, на этот раз обращаясь ко мне на моем языке:

– Ты, пришелец среди людей, не ведающий, откуда пришел и куда идешь, если ты тот, кого давно ждали дети Меча, тот сын звезд, о котором было предсказано, что он поведет сыновей Армена к победе, ты, чей язык – язык сыновей богов, на котором в древние времена они говорили, когда ухаживали за дочерями людей, прежде чем грех пришел на землю, и чей язык теперь забыт всеми, кроме тех, кто служит у алтарей Неназванного – если ты действительно тот, кого Армен так долго ждал, тогда в знак своей миссии взойди сюда и возьми этот меч с его места. Но прежде чем ты отважишься на это испытание, выслушай предупреждение, которое было сделано в древности и до сих пор записано в нашей священной книге: тот, кто положит руку на Меч Армена и не сумеет вытащить его из камня, в который он погружен до середины рукояти, будет связан железными цепями и брошен на алтарь, и там умрет смертью, назначенной богохульнику. Поэтому, если ты боишься смерти, скажи об этом и уйди невредимым, но больше мы не увидим твоего лица!

Как ни удивился я этой странной речи, она все же пробудила во мне желание произнести слова, которые, казалось, исходили не от меня, а скорее от кого-то более мудрого и могущественного, чем я:

– Я ничего не знаю ни о смерти, о которой ты говоришь, ни о страхе, который я могу испытывать перед тем, что не имеет для меня никакого значения, и я не возьму меч с того места, где он стоит, только по твоему приказу. Но если бы та, что стоит передо мной, приказала мне вытащить его, тогда, будь он зарыт хоть в самом центре того камня, я бы вырвал его и положил к ее ногам, чтобы получить еще один ласковый взгляд ее глаз.