Валентин Пикуль - страница 21

Но и это предложение было отвергнуто.

— Пропадёшь ты, — сказал дядя Яша, доставая из сумки бутылку.

— Не пропаду, я буду писателем, каких бы трудов мне это ни стоило, — с твёрдостью в голосе произнес Валентин.

Жить в доме бабушки после исключения из училища, в многонаселённой коммунальной квартире, где родные и соседи будут попрекать и называть «неучем», совсем не хотелось — страдало самолюбие. Валентин решил уйти из дома.

И пристанище нашёл: он неожиданно женился… на женщине с ребёнком.

Сейчас этот деликатный вопрос трактуют в разных вариациях.

«Мы не были созданы друг для друга. Когда люди рано сходятся, они увлечение принимают за любовь. Так получилось и у нас. Жениться не трудно, трудно быть женатым. Одно дело встречаться, другое дело жить рядом бок о бок, не зная привычек, вкусов и интересов другого человека. Ни я, ни она не были готовы к такому испытанию. Мы были очень молоды и многого не понимали, первая совместная жизнь, я даже не называю это браком, оказалась скоротечной…

Более того, тёща заявила, что дочку прокормит, а безработного зятя-тунеядца кормить не намерена… Эта злая фраза больно ударила по моему самолюбию.

Я встал и ушёл. Ушёл навсегда, хотя фактически развод был оформлен намного позже, когда потребовались документы для оформления нового брака».

Брак, заключённый без долгих размышлений, лёг тёмным пятном на душу писателя. Он нигде не упоминал о первой женитьбе, считая это ошибочным поступком. Да и кем тогда был Валентин? Ни студент, ни рабочий, а молодой человек, ищущий себя в жизни: человек без профессии, перебивающийся случайными заработками. По ночам разгружал вагоны на товарной станции, а утром спешил в библиотеку и постигал науки.

Большую часть времени в этот период Пикуль проводит в публичной библиотеке, занимаясь самообразованием со всей страстью, на какую способен только самоучка. Мечтая о куске хлеба насущного, он изучал поэзию Древней Греции и Рима, пудовые фолианты монографий, старательно вглядываясь в старинные гравюры. Уже тогда ему хотелось постичь силу творческого воображения, но понимание творчества как процесса к нему придёт гораздо позднее. Не имея средств на покупку книг, Пикуль от руки переписывал солидные тома по истории живописи, к примеру, — трёхтомник Гнедича, тот самый, который теперь стоит на полке в его кабинете.

Океан по крупице вбирает капли влаги в себя, так и Валентин ежедневно учился — впитывал в себя зёрна знаний.

Желания человека в юности являются как бы предчувствием тех способностей, которые в нём заложены, предвещая заранее то, что предстоит свершить человеку в зрелые годы.

Внимательным и добрым наставником в этот труднейший для Валентина период стал мастер Кировского завода Леонид Иванович Родионов. В лице Леонида Ивановича Пикуль увидел не только опытного и вдумчивого руководителя, но и искреннего благожелателя, по-отцовски опекавшего юношу.

Именно Родионов передал ему навыки к добросовестному и честному труду. На заводе Родионов вёл кружок любителей книги и прекрасно разбирался в литературе. Леонид Иванович дал совет Валентину обратиться к истории, оставив на время изучение поэтов и философов Древней Греции и Рима.

Для Пикуля этот совет стал своего рода спасательным кругом.

После долгих странствий в поисках работы Валентину наконец повезло. Его приняли, как он выражался, на «блатную» работу в Гидротехнический отряд начальником секретной части. Работу в секретной части Пикуль считал хорошей школой трудовой жизни. Девятнадцатилетний моряк по духу был очень близок водолазам и находил с ними общий язык. Разногласия иногда возникали из-за денег, которые водолазы выпрашивали у Пикуля в виде аванса на выпивку. Отказать им было трудно, а когда подходило время выдачи зарплаты — получать практически было нечего. На Пикуля ополчились жёны водолазов.

Как любопытный и любознательный человек, Валентин сам захотел посмотреть, чем занимаются водолазы. Опустившись на дно Невы, где водолазы тянули газопровод, Пикуль увяз глубоко в тине, хотел подняться в полный рост, но сильное течение сбило с ног. Постояв на четвереньках, так ничего и не увидев, он был поднят наверх.