Валентин Пикуль - страница 6

Это было самое первое упоминание имени Валентина Пикуля в печати.

Закончив пятый класс в Молотовске, Валя с мамой на летние каникулы выехали в Ленинград. Трудно передать словами, какой радостной была встреча с бабушкой, сестричкой Люсей, братом Борей. Но счастье, как всегда, долгим не бывает.

Грянула Великая Отечественная война.

Понятия «детство», «подросток», «война» — вещи несовместимые…

Большинство его друзей эвакуировались из города, но Вале этого сделать не удалось и пришлось в полной мере испить горькую чашу блокады.

Ленинград 1941 года превратился в крепость. Расклеенные по городу плакаты: «Родина-мать зовёт!», «Чем ты помог фронту?» — призывают встать на защиту Родины. А наступление немцев стремительно продолжается. В середине августа немецко-фашистские захватчики взяли Стрельню, Петергоф и вплотную подошли к Ленинграду. Пропаганда Геббельса, подбадривая своих солдат, писала: «Немцы прошли всю Европу, пройдут и эти десять километров до резиденции русских царей».

8 сентября 1941 года кольцо блокады замкнулось. Валя с родными оказались в блокадном городе. Вчерашний школьник-пятиклассник шагнул во взрослую жизнь, встав в ряды защитников города.

О том страшном времени Валентин вспоминал: «Как и все ленинградские дети, я дежурил на чердаках, совал в бочки с водой брызжущие фосфором немецкие зажигалки. Пережил “глад” и “хлад” блокады, ещё по-детски, не сознавая, что всё виденное и испытанное уже становится историей».

Наступила самая страшная в жизни ленинградцев блокадная зима. Морозы доходили до минус сорока градусов. Начался голод. В результате интенсивной бомбёжки загорелись Бадаевские склады, где в мирное время хранилось продовольствие. Сахарную пыль разносило ветром, и она оседала на дома, на землю. Земля под складами впитала в себя сожжённый сахар, блокадники собирали её и варили. Из неё получался пахучий сладковатый напиток чёрного цвета, который и пили как чай вместе с пайкой липкого, как глина, суррогатного хлеба. Продавали вещи, обменивая их на кусок хлеба, ели всё, что можно было разжевать.

Ввели хлебные карточки. Мать часто посылала Валентина за куском хлеба, который входил в паёк. «За хлебом очередь занимали с ночи, чтобы сразу после открытия получить его. Хлеб выкупали на день вперед, — на больший промежуток времени не давали. Однажды, у нас на глазах, произошёл страшный случай. Обезумевший от голода мужчина схватил с весов чужую пайку и быстро стал запихивать её в рот. Его били, но хлеб отнять не смогли, он упал, доедая хлеб, и мгновенно затих», — вспоминает двоюродная сестра Валентина Людмила Каренина-Колоярцева, пережившая блокаду.

Как к святыне прикасался каждый раз Валентин к буханке хлеба и в мирное, уже обеспеченное время.

— В народе существует примета — нельзя так хлеб класть, иначе его в доме не будет. А это страшно, — часто говорил мне Валентин, когда я небрежно клала хлеб.

Отопление не работало, спали, прижавшись друг к другу, чтобы согреться.

Руки мёрзли даже в рукавицах, а ноги — в валенках. Квартира напоминала своего рода «ледяной дом».

Пока были силы, Валя часто ходил на Клинский рынок, который находился поблизости — стоило только перейти через дорогу, на котором продавцов было больше, чем покупателей. Однажды увидел холодец фиолетового цвета, стоявший рядом с ним человек сказал: «Это — из человечины».

(Зимой 1942 года умрут от дистрофии бабушка, дедушка и двоюродный братик Валентина.)

Город слабел с каждым днём, казалось, что не выживет. Но ленинградцы не только выживали, а стар и млад трудились по 12–14 часов в сутки, приближая день победы.

И днём и ночью натужно воют сирены. Постоянно слышится свист пикирующих бомбардировщиков. По радио объявляют — всем в бомбоубежище. Но даже в этом далёком подземелье слышно, как бьют наши зенитки.

Работница бомбоубежища пересчитывает людей и записывает в какой-то блокнот. Это на тот случай, если вдруг в бомбоубежище попадёт бомба и люди будут засыпаны… Выходя из бомбоубежища, Валя подобрал листок, который заметало снегом. Это была листовка Гитлера: «Если вы думаете, что сможете защитить Ленинград, то вы глубоко ошибаетесь. Сопротивляясь войскам нашего фюрера, вы погибнете под развалинами Ленинграда, под ураганом наших бомб и снарядов. Мы сравняем ваш Ленинград с землёй, а Кронштадт — с водою… Такова воля фюрера!..»