Валентин Вайгель. Избранные произведения - страница 17

... Всё это значит- решительный отказ (не разрешение антиномии, а именно отказ) от «общего», общинно-церковного и игнорирование того обстоятельства, что Церковь - для всех, что состоит она отнюдь не только из «гениев» духовной жизни. И это привело Вайгеля, как нам представляется, к весьма драматической ситуации. Принцип церковной антиномии, который он хотел преодолеть, снять, сбалансировать, «отомстил» за себя - пастор из Цшопау в «Диалоге о христианстве» неким образом «раздвоился» сам...

Диалог ведётся между двумя действующими лицами - Проповедником и Мирянином. Примечательно, что позицию самого Вайгеля выражает Мирянин, а все доводы, с которыми Вайгель решительно не согласен, исходят от Проповедника. Но ведь Вайгель сам был пастором, проповедником, это часть его жизни, это его служение, которое он добросовестно совершал до последних своих дней... Вайгель внутренне становится Мирянином, отсекает себя от своего сана, лишает его какой бы то ни было ценности, и даже более того - возвещает, что такое церковное служение является причиной всех зол на земле. Это крайне серьёзная, трагическая, катастрофическая церковная коллизия. Это не «раздвоение личности», отнюдь нет - примешивать сюда современные легковесные психологические объяснения у нас нет никакого права: Вайгель остаётся до конца самим собой - блестящим, цельным, уверенным в себе мыслителем, погружённым одновременно в мистическую внутреннюю жизнь во Иисусе Христе. Это именно пределы церковных антиномий, к которым подошёл и которые смог «ощупать» Вайгель - редкий, уникальный, но и трагический опыт для христианина, приближающегося к высотам духовной жизни. В конце концов, можно сказать, что если Лютер, оттолкнувшись от озарившего его опыта личного богообщения и начав Реформацию, затем, по мнению многих его оппонентов, «свернул с полдороги», - то Вайгель прошёл этим путём до конца, коснувшись каких-то предельных границ, каких-то «силовых линий», где сопрягается индивидуализм во Христе, Церковь как Тело Христово и церковь как богоустановленная и одновременно принадлежащая падшей земле институция... За такой опыт люди всегда очень дорого платят. Такой опыт невозможно описать человеческим языком, передать другим - он сродни опыту ветхозаветного Иова, непонятого своими внешнеправедными друзьями... И Вайгель, судя по всему, попал в ту же внутреннюю ситуацию. Поэтому в Диалоге появляется третье действующее лицо - Смерть, ибо только смерть может разрешить эту коллизию иснять все эти неразрешаемыеантиномии;поэтомуумираюти Проповедник, и Мирянин - именно потому, что человеческий опыт дошёл до тех пределов, дальше которых в сей жизни ему идти не полагается.

Может быть, поэтому Вайгель ничего больше и не написал. Может быть, поэтому он и умер через четыре года после написания Диалога в возрасте 55 лет.

* * *

Каково влияние Вайгеля на последующие поколения? Чем он важен и актуален для нас -людей XXI века?

Мы не будем говорить о заслугах Вайгеля в области философии и теории познания -это отдельная тема[38]. В области же духовно-церковной его влияние было очень сильным, хотя не всегда обнаруживаемым: каждого, кто был склонен согласиться с Вайгелем, могли обвинить в ереси. Прежде всего нужно отметить, что Валентин Вайгель, на ряду с Себастьяном Кастеллио[39], был одним из первых мыслителей Европы, исповедавших принцип религиозной свободы, ненасилия и толерантности[40]. Сильнейшее влияние оказал Вайгель на Иоганна Арндта - хотя последний по вышеназванной причине не афишировал это и даже написал отрицательный отзыв на «Диалог о христианстве»[41]. Арндт не принимал догматику Вайгеля; в вопросах же духовно-мистической практики Арндт многому у Вайгеля научился и был единомыслен с ним, что подтверждается перенесением в главный труд Арндта «Об истинном христианстве» трактата Вайгеля о молитве[42]. Через Иоганна Арндта, дополнившего умозрительное лютеранство живой духовной практикой и бывшего поэтому в XVII веке не менее читаемым, чем сам Лютер, опосредованное влияние Вайгеля сказалось на пиетистах, а через них- на ГерхардеТерстегене (который самого Вайгеля не читал, но почти по всем вопросам внутренней жизни с ним примечательным образом почти буквально совпадал)