Валютчики - страница 3

— Ого, — ошалел тот от неожиданности. — И номера расписаны. Взятка, что-ли? Кому?

Я промычал что-то в ответ. Начальник вперился сверлящим взглядом, снова уткнулся в бумажку. Круглое лицо начало приобретать оттенок вареной свеклы. Он знал, что я писатель. А это призвание подразумевает определенные связи на высоком уровне. Наконец, я проглотил ментоловое месиво, попытался объяснить обстоятельства дела.

— Какие женщины — мужчины?.. — вышел из себя тот. — Срисовал номера, чтобы всучить доллары, а бумажку передать по назначению. Здесь явно не то…

— Я предлагал закрыть в бокс, — постучал костяшками пальцев по столу Узбек. — Писателей нам не хватало.

Под пристальными взглядами служителей уголовного розыска, я прошелся взад — вперед. Остановившись, негромко объяснил заново:

— Я работаю на рынке с девяносто второго года, когда и ваучерами не занимались. Был перерыв, после которого вернулся. Но кто пострадал? Кого я сдал, предал? Написал новый роман, денег издаться нет. Пропился, ограбили… За государственный счет, как прежде, не выпускают. Теперь не пью, — я нажал голосом на фразу. — Подработал денег продажей книг и пришел сюда. Может, удастся напечатать за свой счет.

Белобрысый и зам не отрывались от моего лица, прислушивались к интонации голоса. Я понимал, о чем они думают. Вот возьмут сотки и отпустят с миром, мол, иди, писатель, работай на благо нашего народа. Через время войдут сотрудники конкретных служб с бойцами СОБРа, предъявят такую же бумажку с номерами и сериями соток. И поменяются они местами с теми, кого сами загоняли во вшивые камеры.

— Мы сделаем просто, — нашелся Узбек. Порвав записку на клочки, бросил в корзину. — Как ты на это посмотришь?

— Сразу бы порвали и дело с концом, — ухмыльнулся я. От валидола полегчало.

— Все равно не то, — не мог найти ответ начальник. — Если существует дубликат?

Я стоял и злился на себя, ощущая, что независимый характер весь на лице. Хотелось спросить, разве есть указ, запрещающий заниматься валютными операциями, скупать у населения ценности? Если есть, почему не работает? Почему потакаете этому, вместо жесткого следования букве закона? Самим выгодно не проводить в народ? Тогда какие претензии? Я мелкая пешка в обезглавленной в семнадцатом году стране с населением, плывущим мусором по великой русской реке, ворующим у кого что. У государства что плохо лежит, у Запада атомную бомбу, у других высокие технологии. И продолжающем пахать дедовским способом — плугами. А мне надо не дворец построить, показать свой труд. Глядишь, один — парочка задумается над жалким житьем — бытием.

— Хорошо, — разжал губы главный оперативник. — Мы подумаем, что с тобой делать. Возьми стул и займи вон тот угол.

Положив доллары с заначкой за тетрадь, кивнул головой. Заместитель открыл дверь первому посетителю. Завертелись, закружились случаи, вплотную цепляющие человеческие судьбы. Казалось, конца этому не будет. За окном свечерело. Начальник отпустил последнего бедолагу, у которого вытащили вырученные за продажу машины лука деньги. Обернулся ко мне:

— Вот такие дела, — устало усмехнулся он. — Чем ему поможешь? Сунул бабки в хозяйственную сумку и ходил по базару. А его давно вычислили. Если бы обратился сразу, успели бы перекрыть рынок. Приперся, когда ворота запели вечернюю песню.

— Проблема, — вяло пожал я плечами.

— У тебя тоже, — заставил подобраться оперативник. — Ладно, завтра подойдешь, к кому знаешь. Скажешь, что намерен работать.

— К кому подходить?

— Дурачком не прикидывайся. Два месяца на вольных пастбищах, — сунув руку за тетради, он выдвинул заначку с золотом и доллары. — Баксы возьми. Золото положу в сейф. До выяснения.

— Вдруг оно в розыске, — ухмыльнулся зам. — Ограбили магазин или квартиру. Или сорвали цепочку с кулончиком, перстенек.

— Я брал у порядочных людей.

— Об этом расскажешь не нам и не в этом месте, — оборвал Узбек. — Лапши накидал достаточно.

— Я рассказывал как есть.

— Забирай доллары, — припечатал точку начальник. — Свободен.

Я не стал дожидаться третьего приглашения. Под напряженным взглядом заместителя сунул сотки в карман, вышел за дверь. Понятно, теперь начнут учитывать любое движение. Впрочем, знал, куда шел.