Вампир для художницы - страница 13

— Я ничего тебе не обещал. Почему я должен щадить твои чувства? Что я должен был сделать?

— Поговорить со мной.

— И что бы изменилось? Ты разлюбила бы меня?

— Ненавижу тебя.

— Это вряд ли, — усмехнулся он, покачав головой, — хотя это было бы выходом.

Эту усмешка была как удар в живот, выбила весь воздух из легких. Слова бессмысленны и во всем виновата только я. Он ведь и правда ничего не обещал мне. Но я была невероятно зла. Он всегда знал, что кроется за моей нарочитой грубостью, за попытками уколоть и съязвить. Знал и просто издевался.

Тишину гостиной разорвал хлесткий звук пощечины. В глазах Салема отразилось злое удовлетворение, как будто он специально вводил меня из себя. Не знаю, чего он добивался и знать не хочу. Я развернулась и быстро ушла в свою комнату. Хлопнула дверью и, остановившись у кровати, запустила руки в волосы, пытаясь отдышаться. Меня трясло. От злости, от обиды, от все еще звенящих в ушах слов. Чего я ожидала? Что он тоже признается в любви и все у нас будет хорошо? Никогда не будет.

За спиной хлопнула дверь, я обернулась и успела заметить, как черные глаза сверкнули совсем рядом и губы Салема накрыли мои поцелуем.

Я тысячи раз представляла, как это будет, но все мои фантазии — ничто, по сравнению с тем, как это было на самом деле. Я все еще злилась, но, боже мой! Я так долго мечтала об этом, что не нашла в себе сил оттолкнуть его. Это был злой поцелуй, с привкусом горечи. Но он был такой страстный, такой неистовый, что все мысли вылетели из головы, и очень скоро он сменился откровенными ласками. Наверное, надо было оттолкнуть, влепить еще одну пощечину, прогнать, но я просто не смогла. Что толку лгать самой себе — я хотела этого.

И только, когда все закончилось, осознала, что именно произошло. Вопросов «почему?» и «зачем?» не возникло. Он сам сказал, что видит во мне привлекательную девушку, а я дала ему понять, куда он может засунуть свое уважение. У меня должно было возникнуть ощущение грязи, но не возникло. Я не жалела, где-то в глубине моей, израненной этими чувствами, души тлела надежда, что это будет иметь хоть какое-то продолжение. Но я слишком хорошо понимала, что ничего не будет. Салем тяжело дышал после безумного секса и не делал никаких попыток обнять меня или хотя бы просто прикоснуться. Я отвернулась от него, хотела, чтобы он ушел. И не хотела. И пока решала, не заметила, как провалилась в глубокий сладкий сон.

Утро не принесло облегчения. Только проснувшись, я сразу вспомнила весь вчерашний вечер. И тут же отругала себя, что уснула, так и не успев сказать: «Уходи». Потому что отчетливо ощутила его присутствие в комнате. Я резко села, спустив ноги с кровати и прикрываясь одеялом. Салем стоял лицом к окну и застегивал рубашку.

— Я не буду извиняться, — сказал он, оглянувшись на меня, — но должен признать, что понятие не имею что на меня нашло. Какое-то помутнение, — он взъерошил и без того растрепанные волосы, — странно, вроде пила ты, а помутнение у меня.

Я молчала, продолжая буравить его хмурым взглядом, уже зная, что он скажет дальше. Он подошел и встал напротив.

— Я очень хорошо отношусь к тебе, Ева, что бы ты ни думала. Но ты должна понимать — ничего не изменилось.

— Да, ничего не изменилось, — с горечью признала я, помедлив, и думаю, он понял о чем речь, — уходи.

— Ева…

Он попытался сказать что-то еще, но я не перебила, крикнув:

— Убирайся!

Он оглянулся уже у двери и сказал:

— Надеюсь, ты поймешь, что забыть обо всем — будет лучшим решением.

Дверь захлопнулась, тихо щелкнув замком.

Бристол-хилл встретил меня все тем же дождем. Набухшие тучи проплывали так низко, что казалось, вот-вот заденут крыши домов. На лужах вздувались пузыри, обещая затяжное ненастье. Серость и унылость во всей красе. В Бристоле было свое очарование, но сейчас я его не замечала. В моей душе было так же серо, ни единого просвета.

Я уехала из Касуэра в тот же день. Поревела где-то час, еще полчаса порефлексировала и собрала чемоданы. Лилиан я позвонила уже из поезда. Она была недовольна, но спорить не стала, только попросила не пропадать. А я и не собиралась. Что толку, если все равно ничего не изменится, а тех шести месяцев мне вполне хватило для определенного опыта в жизни. Больше не хочу. Я вообще слабо представляла, что должно произойти, чтобы все изменилось. Прошедший разговор с Салемом и слова, сказанные утром, показали, что это не предел. А где он, этот предел, я понятия не имела.