Вампиры – дети падших ангелов. Музыка тысячи Антарктид - страница 2
«Глупо, чего навыдумывала? – одернула себя Катя, даже смешно стало от своих нелепых страхов. – Семнадцать лет ходила, а теперь что? С триллерами на ночь нужно завязывать, так и с ума сойти можно…»
Девушка быстро добежала до парадной и взлетела по лестнице на пятый этаж.
– Уже одиннадцать ноль девять! – встретила ее мама, настежь распахивая входную дверь.
– Да, я знаю, – тяжело дыша и разматывая с шеи шарф, выдохнула Катя, – начальница задержала.
При воспоминании о Жене в носу снова закололо, а к глазам подступили слезы. Так на нее не кричали никогда даже родители, и теми словами, которые позволила в ее адрес молодая начальница, никто не называл.
– А чего лицо отворачиваешь? – тут же прицепилась мама, хватая за плечо и разворачивая дочь к себе.
– Ничего. – Катя опустила глаза и соврала: – Устала сильно.
Валентина Васильевна хлопнула себя по полным бедрам.
– Да как же тут не устать – шляться неизвестно где! Вон, – кивнула она на кухню, – отец говорит, девчонку из нашего подъезда убили на прошлой неделе. Хлоп – и нет! Тоже шастала по вечерам, как ты…
– Мама, – слабо запротестовала Катя, вдевая замерзшие ноги в мягкие тапки.
Валентина Васильевна поджала губы:
– Псих какой-нибудь нападет – помамкаешь тогда, ой помамкаешь.
Катя уже пошла в свою комнату, влача за собой сумку с учебниками, а мать все не успокаивалась:
– Где это видано, девчонка молодая возвращается с работы так поздно?! На улице стоит, как эти… – Валентина Васильевна понизила голос до шепота: – проститу-у-утки! С листовками бегать за каждым… постыдилась бы!
Катя прикрыла дверь в комнату, прислонилась к стене и на пару минут закрыла глаза.
Из коридора доносилось:
– Твоя дочь, скажи ей, – требовала мать. Отец в своей обычной манере огрызался:
– Свою голову ей приставить? Сама возьми да скажи! Послушает она тебя! Взрослая стала… Скажи ей попробуй – она тебе скажет!
Катя разжала пальцы, сумка шмякнулась на пол. В комнате было темно, свет проникал лишь из окна, бледно освещая подоконник с кактусом в горшочке.
– Иди есть давай! – застучала в дверь мама.
– Я перекусила уже, – соврала девушка.
Маму это не убедило, она назойливо просунула в комнату голову.
– А чего в темноте сидишь, как крот?
– Да просто… – Катя быстро ударила по выключателю и зажгла свет.
Валентина Васильевна деловито огляделась, прошлась по комнатке, посмотрела в окно и точно невзначай поинтересовалась:
– Опять в забегаловке ела?
– Ага, – кивнула девушка, садясь на кровать и стаскивая джинсы.
Мама наблюдала.
Катя тянула время, медленно разворачивая пижамные штаны.
– Что это у тебя? – указала мать на ее лодыжку.
– Синяк, – констатировала девушка, мысленно дивясь: «Ну зачем спрашивать о таком?»
– Бледная – не могу, – покачала мать головой, – ты хоть в зеркало себя видела? А все оттого, что питаешься кое-как, шастаешь непонятно где… неизвестно с кем!
Катя накрыла свои худенькие белоснежные ноги пижамными штанами и выдавила из себя:
– Мне хочется отдыхать.
– Отдыхай! – передернула плечами мать. – А я тебе уже что, мешаю? Может, мне из дому уйти прикажешь теперь? Отдыхай, мешают ей, выдумала!
Дверь комнаты с грохотом закрылась, и Катя обессиленно откинулась на постель.
Родители думали, что у нее все еще переходный возраст. Им нравилось придумывать оправдание тому, чего не могли понять. Девушка горько усмехнулась. Ей было очень интересно, что бы они сказали, увидь хоть разок ее одногруппниц из колледжа. Также винили бы во всем переходный возраст или отцепились от нее раз и навсегда, поняв наконец – не все уж так плохо.
Катя сходила приняла душ, переоделась в пижаму и присела на подоконник, глядя на желтый свет фонаря в пустынном заснеженном дворике. Мысли о ссоре с начальницей не выходили из головы, прокручивались, как кадры из фильма – снова и снова. К щекам приливал жар, сердце болезненно сжималось.
«Нужно было ответить ей, а не стоять и терпеть…»
В глазах защипало. Хотелось плакать от пережитого унижения, оттого, что снесла его молча. Трусливо побоялась увольнения, стояла и кивала как глупая размазня на все оскорбления и обвинения.
Катя прислонилась щекой к ледяному стеклу и провела ладонью по острым шипам кактуса. Иголочки сгибались под нажимом пальцев, вонзаясь в нежную кожу и причиняя легкую боль.