Вампиры города ветров - страница 40

— Лучше Уикер–парк. — Он помолчал. — Мерит?

— Да?

— Я рад, что ты позвонила и что завтра увижу тебя.

— Я тоже, Морган.

— Доброй ночи, Мер!

— Доброй ночи!

Этан уже стоял внизу. Его золотистые волосы блестели. Он поправлял манжету безупречно накрахмаленного рукава. Вокруг топтались вампиры, все в черных цветах Кадогана. Но, несмотря на то что все были одеты одинаково — черный костюм с иголочки и безупречный серебряный галстук, — Этан выделялся. Он, как всегда, невероятно красив и намного притягательнее большинства бессмертных.

Моё сердце трепыхнулось при виде его. Я сильнее вцепилась в перила, меч и сумочка находились в свободной руке, и я спускалась по лестнице на ходулях, которые он назвал туфлями.

При виде меня его взгляд заметался — легкий трепет, неприкрытая оценка. За мгновение смятение в глазах сменилось явным одобрением, брови приподнялись.

Я дошла до низа лестницы и остановилась перед ним.

Блеск в изумрудных глазах Этана подтверждал, что тест пройден.

— На тебе медальон, — сказал он.

Я провела кончиками пальцев по золоту:

— Я не была уверена, стоит ли его надевать и достаточно ли он элегантен.

— Стоит. Считай это идентификационным знаком.

— На случай, если потеряюсь?

— На тот случай, если тебя сожжет солнце и этот кусок металла — все, что от тебя останется.

Вампирская тактичность оставляет желать лучшего!

Из коридора появился Малик, который потрясающе смотрелся в черных цветах Кадогана (без галстука), и передал Этану блестящий подарочный пакет с ручками из черного атласа. Я не видела, что внутри, но знала, что это сталь, оружие. Из–за связи, установившейся между мною и моей катаной, закрепленной несколькими каплями крови, которые я пожертвовала клинку, я ощущала изменения в магических потоках вокруг человека со сталью.

— Как ты просил, — сказал Малик, затем наклонил голову в мою сторону.

Я слегка улыбнулась в ответ на его приветствие.

С пакетом в руке Этан кивнул и пошел. Малик следовал на шаг позади. Предположив, что нужно идти за ними, я тоже тронулась с места по направлению к подвалу.

— Проблем не должно быть, — сказал Этан Малику. — Во всяком случае, сегодня.

Малик кивнул:

— Ежедневные сводки чисты. Если Селина попытается пересечь границу, ее вычислят.

— Если она не зачарует УТБ[11], — заметил Этан.

«И если она уже не здесь», — подумала я.

Этан завернул за угол у подножия подвальной лестницы и подошел к стальной двери, рядом с которой была вмонтирована маленькая клавиатура. Дверь вела в гараж и обеспечивала доступ к вожделенной подземной парковке Кадогана. С моей должностью и близко не светило получить одно из этих немногих мест.

Этан и Малик остановились перед дверью и обменялись взглядами. Затем я стала свидетелем удивительной церемонии. Этан вытянул руку, и Малик взял ее. Сжимая ладонь, Этан серьезно заявил:

— Дом отдан под твою защиту.

Малик кивнул:

— Я признаю свое право и обязанность защищать его и ждать твоего возвращения, сеньор.

Этан ласково положил руку на затылок Малика, наклонился и что–то прошептал ему на ухо. Малик кивнул, и они отошли друг от друга. Кивнув мне, Малик вернулся на лестницу. Этан набрал код, и мы перешагнули порог.

— Он — Мастер на время твоего отсутствия? — поинтересовалась я.

— Только этого места, — ответил Этан, пока мы спускались к его лоснящемуся черному «мерседесу» — родстеру, уютно примостившемуся между бетонными колоннами. — Я остаюсь Мастером Дома как объединения вампиров.

Он открыл передо мной пассажирскую дверцу и, после того, как я опустилась на черно–красную обивку, закрыл её и направился к водительскому месту. Открыл дверцу, поставил блестящий черный пакет на консоль между нами и сел. Заведя двигатель, он вырулил между колоннами к выезду из гаража; дверь поднялась автоматически, как только он подъехал.

— Эта церемония, — объяснил Этан, — пережиток влияния английского феодализма, формализовавшего систему Домов.

Я кивнула. Из «Канона» я знала, что организация Домов была по своему происхождению феодальной, основанной на вассальном подчинении сеньору, ощущении, что вампир–неофит обязан служить своему господину и верить в отеческое благоволение.