Вампиры: Когда ночь сменяет день - страница 35

Лавируя и уворачиваясь, я почти добралась до светившегося зелёным значка "Выход". Но тут грянула новая песня, толпа всколыхнулась с удвоенной энергией и отнесла меня в противоположный конец зала, где ютились столики, заставленные пустыми стаканами и пивными бутылками. За одним сидела обнимающаяся парочка, и меня захлестнуло бешенство – в мужчине, несмотря на плохое освещение, я сразу узнала Доминика. Распихивая всё, что попадалось под локти, я двинулась к нему, чтобы потребовать вывести меня из этого ада, но замедлила шаг… Женщина, вроде бы целовавшая Доминика, странно кренилась вбок, пока голова не опустилась ему на плечо. Пальцы с ярко накрашенными ногтями, вяло теребившие его волосы, судорожно задёргались, голова запрокинулась, и я увидела лицо девушки немногим старше меня, умиравшее буквально на глазах… Кривлявшиеся вокруг фигуры то заслоняли, то снова открывали передо мной жуткую сцену: сотрясаемое конвульсиями тело, побелевшие губы, отчаянно ловившие воздух, и руки, бессильно соскользнувшие с шеи вампира… Кажется, я закричала. Доминик повернул ко мне мертвенное лицо, и окровавленный рот сложился в усмешку. Дрожа от отвращения, я отступила назад и натолкнулась на кого-то за моей спиной, инстинктивно рванулась в сторону… Но противно влажная ладонь стиснула моё запястье, и я оказалась нос к носу с татуированным амбалом с расцарапанной щекой и улыбкой, не сулившей ничего хорошего. Скорее всего, он собирался меня ударить, и, скорее всего, мне бы не удалось увернуться… Но вдруг знакомое чувство пронизывающего холода волной пронеслось по спине. На мгновение в прыгающих дискотечных огнях мелькнули ледяные глаза Арента… и амбал рухнул с разорванным горлом к моим ногам. Лица с распахнутыми ртами замельтешили вокруг, вопли потонули в грохоте музыки, а я бессмысленно таращилась на лужу крови, медленно раползавшуюся по полу… Холодная рука схватила меня за плечо и потащила сквозь метавшуюся в панике толпу. Я пришла в себя уже на улице – перед серебристым «Феррари», рядом с ухмыляющимся Домиником.

- Хорошо провела время, моя радость?- ехидно спросил он.

Я с размаху залепила ему пощёчину – видимо, он настолько этого не ожидал, что даже не подумал перехватить мою руку – и забралась в машину. В мозгу молнией пронеслась мысль, что теперь он точно меня прикончит. Но Доминик ограничился тем, что схватил меня за горло и предупредил:

- Сделаешь нечто подобное ещё раз – пожалеешь, что вообще появилась на свет. Это понятно?

- А если ты ещё раз позволишь себе обращаться со мной так, как сегодня, я заставлю тебя пожалеть о том, что я появилась на свет,- кашляя чуть не на каждом слове, прохрипела я.- Надеюсь, тебе это тоже понятно.

Доминик расхохотался идиотским смехом.

- Что может быть забавнее угроз не в меру самонадеянного смертного существа! Не вынуждай меня напоминать лишний раз, с кем ты говоришь.

- Как будто об этом можно забыть, глядя на твою мертвенную физиономию. Честное слово, твоя самонадеянность не менее забавна!

Доминик снова расхохотался.

- Пользуйся чаще ушами, чем языком, моя душа. Тогда, может, удастся его сохранить.

- Справедливо. Но беда в том, что я никогда не следую советам, о которых не просила.

- Это, дорогая моя, был не совет, а предупреждение.

В последовавшие за тем ночи моя ненависть к платиноволосому вампиру достигла апогея. А для него, очевидно, не было большего удовольствия, чем превращать моё и без того безрадостное существование в кошмар. Продолжая таскать меня по отвратительнейшим притонам, он не упускал ни малейшей возможности выразить презрение, которое, судя по всему, вызывал у него сам факт моего существования. Я не оставалась в долгу, огрызаясь в ответ, как ядовитая сколопендра. Временами казалось, мои выпады его забавляют, и это приводило меня в ещё большую ярость. И стоило ли удивляться, что я всё чаще думала об Аренте? Но с ночи, когда спас меня от татуированного амбала, он не появился ни разу. С профессором Чэдвиком связаться тоже не удавалось: на звонки и электронные сообщения он не реагировал. В университете мне сказали, что этот семестр профессор решил посвятить исследовательской работе и не будет читать лекций…