Варварская вера - страница 3

Царь прищурил взгляд и задумчиво спросил:

– Знание каких вещей могло спасти жизнь твоей матери, Диоксиппы?

Амазонка нервно отвела взгляд, вспоминая предательство телохранительницы её мамы:

– Например, я только недавно осознала, да и ты этому пример… – Фалестрида понимала, что царю целой империи, который одним приказом способен уничтожить всё её племя, озвучивать подобные мысли было опасно, но она хотела доверять этому мужчину, она хотела, чтобы он понимал её, и поэтому сказала прямо:

– К сожалению, нас окружает много друзей, с которыми стоит враждовать, и окружает много врагов… с которыми стоит дружить.

Она уверенно взглянула на царя и заметила задумчивость на его лице. Он сомкнул губы, пытаясь перенести сказанное амазонкой на свой опыт, затем молча кивнул и протянул гостье ещё один кусочек отрезанного им мяса. Следя за тем, как она жевала этот кусочек, он наконец ответил ей:

– Увы, мы вряд ли когда-то заранее узнаем истинные помыслы наших друзей и врагов. В таком случае выход один…

Фалестрида перехватила его слова, пытаясь перебить, но получилось так, что они вместе сказали окончание мысли:

‒… нужно внимательно к ним приглядываться.

Они улыбнулись друг другу. Александр встал из-за стола и пригласил гостью в сад, как вдруг обратил внимание, что та весь завтрак сидела обнажённой:

– Я так привык за эти сутки видеть тебя без одежды, что не обратил внимание на это сейчас. Сходи, оденься, я подожду.

Девушка подошла к царю и провела рукой по его торсу:

– Зря не заметил. Я для тебя старалась. Пойдём, поможешь мне одеться. Я не знаю, что выбрать из одежды.

Они зашли к себе в спальню, где в итоге остались до вечера.

***

Фалестрида жила у Македонского уже третью неделю. Он ни на сутки не отпускал её от себя – ему нравилось её повиновение и похоть, а учитывая, что она являлась крайне умной и опытной царицей амазонок, это добавляло ей ценность не только как любовнице, но и как собеседнице, – Александр до этого редко встречал настолько чутких и внимательных людей. Своего телохранителя Лисимаха и половину войска он отправил к амазонкам Фалестриды для дополнительной защиты девушек – это была его своеобразная плата её племени за отсутствие царицы в родном селении.

Лето подходило к концу. Дни становились всё короче. На закате очередного вместе прожитого дня Фалестрида с Александром находились на балконе второго этажа и наблюдали за заходящим солнцем. У них в руках было по кубку вина, а одеты они были в лёгкие тканевые халаты, у которых не было поясов, из-за чего девушка постоянно поправляла своё одеяние, не желая показывать своё обнажённое тело стоящим во дворе воинам Македонского. Заметив её смущение, царь поднял руку и громко повелел:

– Охрана! Оставьте нас!

Наблюдая за уходящими воинами, он оглядел пустой двор и повернулся к Фалестриде, перейдя на серьёзный тон:

– Я очень хочу, чтобы наша дочь собрала в себе наши с тобой лучшие качества. Когда-нибудь, лет через двадцать, я хотел бы услышать её имя, как имя великой и крайне умелой царицы, какой являешься ты, – он распахнул халат девушки и притянул её за талию к себе. – И как грамотного и уверенного в своих действиях полководца, каким являюсь я.

Фалестрида улыбнулась и приложила свой кубок к кубку Александра. Она сделала пару глотков и зашла в зал, где начала медленно есть виноград, посматривая сквозь открытую дверь балкона на царя, который в ответ смотрел на неё.

– Ты пробудешь здесь ещё неделю – две. Больше я задерживаться на этом побережье не могу – меня ждут в Вавилоне. В дальнейшем я буду присылать к тебе своих воинов за бочками с вином – оно у тебя восхитительное! – он сделал глоток вина, а затем проследил, как Фалестрида, зазывая его, начала водить ягодой по своим губам, покусывая её и облизывая.

В очередной раз надкусив ягоду, девушка игриво заявила, смотря в глаза Александру и пальцами перебирая свои волосы:

– Так ведь у меня в поселении виноград в разы слаще. Да и яблоки сочнее…

Царь напрягся. Ему не понравилось, что гостья не оценила его еду:

– Ну так принеси их. Вместе попробуем. Суток хватит на дорогу?

Фалестрида засмеялась и вышла к нему на балкон, нежно его обняв: