Вас обслуживает Гвендолин - страница 9

Винни я узнала еще до того, как толкнула стеклянную дверь, хотя он и сидел ко входу спиной. На нем была эта его джинсовая курточка и вязаная шапка. Винни не спеша помешивал ложечкой кофе со сливками. «Кремора»[2] и два сахара — или я не знаю этого парня!.. Когда я вошла, колокольчик под притолокой звякнул, и Винни обернулся. Конечно, он меня увидел и узнал, но — вот странность — не вскочил и не поздоровался. Так и остался сидеть, повернувшись ко мне вполоборота и болтая с Лили, словно ничего не произошло.

— Винни, — сказала я. — Здравствуй Винни! Ты что, не рад мне?

— Конечно, он рад, — ответила за него Лили. — Ты и цирроз печени… Винни рад вам обоим, не знаю только, кому больше…

— Ты разбила ему сердце, Гвендолин, — объяснила Джоан.

И только Винни промолчал. Он опустил голову и даже не посмотрел на меня.

Ну, я напустила на себя веселый вид.

— О чем вы тут беседуете? — спрашиваю.

А Лили этак по-особому кладет руку Винни на плечо. Сексуально, если вы понимаете, что я хочу сказать…

— Не обращай на нее внимание, Винни, — говорит она. — Гвендолин теперь замужняя женщина.

Последние два слова она произнесла — словно козявку стряхнула. И Джоан туда же:

— Я думаю, Гвен, тебе лучше уйти, — говорит.

— Но чем я перед вами провинилась?!

Никто мне не ответил. Винни все так же молча скреб ложечкой по дну чашки, да вздымались при каждом вздохе пышные груди Лили, стиснутые этим ее поддерживающим чудо-лифчиком за пятьдесят баксов. Мне оставалось только уйти.

Я и ушла.

А что еще я могла сделать, скажите на милость? Попросить прощения?

И вот я на улице, иду по Глайд-стрит, как вдруг кто-то хватает меня за плечо. Оборачиваюсь. Ну конечно, это он, Винни…

— Ты что, — спрашивает, — правда не понимаешь, что ты сделала?

— Нет, — говорю, — не понимаю. А что я сделала, Винни?

— Я ведь люблю тебя, Гвендолин.

От неожиданности я останавливаюсь. Ощущение такое, будто меня дубинкой по голове огрели. Сердце куда-то проваливается и стучит где-то в районе правой туфли.

— Но что я сделала? — повторяю.

— Ах, Гвендолин, Гвендолин, — отвечает он и качает головой. — Я готов съесть тебя, Гвендолин, лишь бы ты никому не досталась.

Краем глаза я замечаю, что из дверей кафе появляется Лили. Она стоит на тротуаре в полквартале от нас и кричит:

— Забудь о ней, Винни! Что толку с ней разговаривать? Теперь мы знаем, кто она!..

Я поворачиваюсь к Винни, так что его острые зубы оказываются прямо перед моим лицом.

— Кто я, Винни? — спрашиваю я.

— Женщина, которая вышла замуж за лося! — рычит он в ответ.

В конце концов мы с Винни сели на скамеечку на автобусной остановке, и каждый раз, когда подходил автобус, мы делали водителю знак, чтобы он не останавливался. Ехать мы никуда не собирались — мы просто сидели и разговаривали.

— Это неправильно, Гвендолин, — сказал мне Винни, а я ответила:

— Разве насчет Эла все уже знают?.. — Я имела в виду Лили и остальных.

Винни нахохлился и несколько секунд молчал, потом говорит:

— Не сердись на меня, Гвендолин. Я только что им сказал… Тогда я говорю:

— А ты?.. Ты давно знаешь?

— Я узнал об этом тогда же, когда и ты, — отвечает. — Я… искал тебя, и вот… — Тут он совсем сгорбился и, глядя на свои ботинки, добавил тихонько: — Бантинг-холл, аудитория 214-1…

— Ты хочешь сказать, — говорю я, — что ты следил за мной? Шпионил? Да как ты мог, Винни?!

А он опять говорит: — Я люблю тебя, Гвен.

Тут подкатил автобус, и я махнула рукой, чтобы он проезжал. Винни посмотрел на меня и говорит:

— Тебе следовало подумать как следует, Гвендолин. Лось… Это неправильно, понимаешь? — И он тоже махнул рукой очередному автобусу.

— Но я люблю его, Винни, — говорю я. — Люблю!

Тут я поняла — он сейчас заплачет. Винни уже давно сдерживал слезы, как сдерживают кашель или желание чихнуть, и вот не выдержал. Две капельки, две слезинки медленно покатились по его щекам — сначала по одной, потом по другой. Ох, уж эти мужчины!..

— Гвендолин, — проговорил он и махнул еще одному автобусу, — скажи правду… — Тут голос его прервался, и Винни, отвернувшись от меня, старательно замахал еще одному автобусу: наступали часы пик, и машины подходили к остановке одна за другой. Правда, пассажиров пока было немного, но солнце стояло уже довольно низко. Его лучи били мне прямо в глаза сквозь просветы между припаркованными на противоположной стороне улицы автомобилями, и слезы на щеках Винни сверкали, как бриллианты. Казалось, что в каждой слезинке тоже горит маленькое солнце. Мужчины… В общем, сами понимаете. Глядя на него, я подумала, что такого Винни нельзя не пожалеть.