Ваше Благородие - страница 17

Всё было понятно Алексею, дядьки ветераны, унтера, держали его команду в ежовых рукавицах и никакой дури или праздного шатания в ней не допускали, поддерживая там строгий порядок и заботясь о своём молодом командире.

– Спасибо вам, Матвей Никитич, Иван Карпыч, – тепло поблагодарил он своих помощников. – Не знаю даже, как и был бы я, без вас, дядьки!

– Да что вы, Ляксей Петрович, даже не благодарите, – всплеснули руками ветераны. – Всё хорошо, всё, как и должно было быть, что ж мы – дурни и не понимаем чаво?! Только вот в харчевню бы вам надоть зайти опосля, да и нам бы этот «стульчик» туда возвернуть должно, – и они показали на массивное дубовое кресло, вынесенное из «Зажаренного ягнёнка».

– Обязательно зайдём, – кивнул Лёшка. – Мне там с Думитру нужно рассчитаться до конца, да думаю, ещё нашего Ермолая после того хорошо было бы навестить. Три дня у него в госпитале уже не был, всё в заполошных бегах да в суете этой.

Ближе к вечеру «мебель» вернули на место. Алексей сделал полный расчёт в харчевне и приложил ещё в благодарность за прекрасно организованное торжество целый кроненталер, как говорится, «на чай» и на хорошее отношение для будущего. Стороны расстались весьма довольные друг другом. А команда из дядьки Матвея и трёх егерей направилась в штаб к Генриху Фридриховичу, нагруженная корзинами с гостинцами, как это ранее с ним и обговаривалось.

Сам же Егоров зашёл в госпиталь, организованный при лечебнице монастыря Колцей. В этом старинном монастыре и до этого монахи и до этого оказывали помощь больным и увечным, с организацией же военного госпиталя работа монастырской братии по уходу за больными и ранеными переплелась там с работой и русских военных медиков. В больших залах со сводчатыми высокими потолками стояли длинными рядами деревянные кровати-лежаки, на которых-то и лежали все страждущие.

Военные лекари и монахи делали по длинным рядам обходы, останавливаясь то около одного, то возле другого больного. Слышались их негромкие голоса, хрипы, кашель и стоны бедолаг. Кому-то они вливали в рот какие-то жидкости, кого-то перекладывали на другой бок, чтобы избежать пролежней, а других уносили в операционную или же и вовсе в мертвецкую.

Военные медики этого времени уже неплохо знали хирургию и анатомию тела, используя в своих операциях разнообразные ножи, «ланцеты кровопущаные» и «буравы», применяли они ножницы, «снасти костоправные с верёвками», щупы, пилы и пилки, долота, клещи и многие прочие особые инструменты. Искусные лекари-хирурги военно-полевой медицины умели уже в этом времени резать живот, ампутировать конечности и удалять омертвевшие части тела, ими даже производилась даже трепанация черепа. Подобно западноевропейским медикам, они прижигали «по старинке» раны калёным железом и использовали в своём лечении травяные мази, крепкое спиртное и золу. Оперируемый традиционно усыплялся или обезболивался настоем корня мандрагоры, опийного мака или же попросту несколькими чарками крепкого хлебного вина. Было уже понимание о стерилизации инструментов, которые обязательно перед применением прокаливали в огне. Швы на теле раненых и оперируемых прошивались тонкими волокнами льна, а в полевых условиях медики умели вынимать металлические осколки с помощью магнитного железняка. Начинали в столичных госпиталях даже делаться простейшие протезы для увечных.

В лечебницах и госпиталях медицинская помощь оказывалась не только раненым, но и заболевшим цингой, лихорадкой, золотухой и коростой или больным с так называемыми пильными болезнями, то есть болезнями суставов и с «чепучичными», то есть венерическими заболеваниями, а также с «проносной», желтухой, рожей, астмой и многими прочими.

Было уже такое понятие, как высоко заразные заболевания и предупредительные карантинные меры. В этом монастыре людей как-то старались отделять по всем этим видам, группируя их в отдельных залах или же рядах. В полуподвальных помещениях содержались те, у кого было подозрение на заразу, это был своего рода местный карантин.

Алексей присел на поднесённую для господина офицера лавку возле топчана своего солдата. Был Ермолай пока ещё очень слаб от большой потери крови, но сильный организм егеря и уход делали уже своё дело, и можно было надеяться, что теперь он точно пойдёт на поправку.