Ваше Благородие - страница 4

– Что, что ты так на меня смотришь-то, Алексей? – улыбнулся главный картограф. – Неужели ты думаешь, что этот наш разговор состоялся бы без твоей самой глубокой проверки? Здесь, в самой нашей действующей армии, всегда всё вечно у всех на виду, и среди многих людей оставить что-нибудь втайне весьма и весьма сложно будет. Как-никак вокруг воинская служба идёт. А вот что было до неё, на твоей родине, это нас, конечно же, крайне интересовало. Ну да Сергей Николаевич, коего ты уже и сам отлично знаешь, всё, что ему было нужно там, разузнал, и вопросов к тебе теперь у нас нет. Потому и в последний свой поиск под Журжи ты отправился уже фактически от самого штаба армии и под нашим самым полным покровительством. Не зря же вас целый гусарский полк там на выходе прикрывал. А уж результаты этого самого поиска и вовсе показаливсем сомневающимся правильность нашего общего решения и выбора. Поэтому твоя задумка о создании особой егерской команды штуцерников, поддержанная, кстати, всеми нами, – и барон многозначительно кивнул наверх, – встретила самое полное одобрение самого командующего. Времени у тебя на её формирование, Алексей, мало, так что принимайся ты за это сразу же и безо всякой раскачки. Турки тоже совсем не дураки и прекрасно понимают, что значит похищение их главного фортификационного начальника да ещё и вместе со всеми его картами и со схемами в придачу. Если им теперь время дать, так они у себя много что там поменяют в своих укреплениях, ну а ваши добытые кровью сведенья обесценятся. Поэтому бить по Журжи мы будем совсем скоро, так что готовься к боям, прапорщик.

Лёшка понимающе кивнул и встал из-за стола, чувствуя, что разговор подходит к своему концу.

– Но на обмыв первого офицерского звания время-то у тебя, конечно, есть, только ты уж не увлекайся этим слишком, послушай вон старика-командующего. И было бы лучше, ежели ты в «Зажаренном ягнёнке» это дело будешь организовывать, чтобы сие заведение и вовсе бы на весь вечер всё под себя снять. Не мне тебе объяснять, сколько там «лишних ушей бывает», – и он эдак иронично подмигнул Лёшке.

«Вот ведь не иначе как всё знает, зараза!» – подумал озадаченно Лёшка. – А вас-то туда можно пригласить, господин подполковник?

– Не думаю, что это будет правильно, Алексей, – улыбнулся Генрих Фридрихович. – Нам тут будет достаточно и самых скромных гостинцев. Распорядитель в этой харчевне ведь хорошо разбирается в винах и закусках, ведь правда? – и он опять мило улыбнулся молодому офицеру.

– Так точно, ваше высокоблагородие, – кивнул Лёшка. – Сделаем всё в лучшем виде!

– Ну, вот и хорошо, – согласился с ним барон. – Да, проживать вы все будете там же, где и раньше. Нечего вам здесь возле самого штаба ошиваться, тут и так своей охраны предостаточно, а вы чай не комендантский плутонг. Найди интенданта при штабе Филиппова Якова Семёновича – он тебе сам всё объяснит по всем своим тыловым вопросам.

– Ещё у казначея получишь 20 рублей на расходы по формированию команды. Знаю я, сколь много средств на это всё уходит, а ты, поди, не богатей из великосветских повес. Сумма эта, конечно, не очень большая, так что уж трать ты её, прапорщик, с умом. Да, и вот что ещё, дорогой, не пытайся ты уж больше в наших армейских интендантствах оружие под себя выкупать. А то слухи, знаешь ли, жалобы разные нехорошие ходят, как один небольшой егерский плутонг апшеронцев и вдруг за какие-то полгода на треть штуцерами перевооружился. Вон бедные наши интенданты все склады свои оружейные перерыли и всё по пять раз там у себя перепроверили. Знаю я твою задумку по нарезному оружию, но пусть здесь всё будет законно, а где только будет можно, мы тебе и так всем поможем. Хотя, конечно, и так у тебя в команде семь штуцеров уже, невиданное сие в наших войсках дело, – и он покачал головой.

«Угу, – подумал про себя Лёшка. – Посмотрим, что вы, ваше высокоблагородие, через недельку мне скажите, когда из мастерской Силезского оружейника Отто ещё три ремонтных штуцера выйдут, да ещё с этой винтовальной дурындой „затрофееной“ в Бендерах». Сам же при всём этом он сделал образ грустный и печальный, всем своим видом показывая абсолютную безгрешность и даже как бы лёгкую обиду от всех этих пустых наговоров.