Ваше время вышло! - страница 7
Тропа — полоска примятой травы, несколько сломанных ветвей — на вид не представляла собой ничего необычного и была вполне человеческой. Вот только Отис по-прежнему не сомневался в том, что единственный человек на этом проклятом острове — он сам. И уверенность эта лишь укрепилась, когда он более внимательно осмотрел эту дорогу, ведущую в самое сердце джунглей. Ни одного следа, никаких вмятин на мягкой подстилке из увядшей тропической зелени, что больше походило на поведение животных, нежели их двуногих родственников. Да, скорее всего тропа звериная… Чья ж еще? Наверняка каждый день мохнатые обитатели этого леса устремляются на водопой, по всяким своим делам… Постойте — а на водопой ли? Откуда вообще пришла эта мысль?… Странное предчувствие возникло внутри него, предчувствие чего-то очень плохого… Тут Отис внезапно понял, куда местное зверье могло ходить по такой тропе и мелкая дрожь сотрясла тело человека… Весь ужас испытанный доселе показался теперь ему лишь незначительным беспокойством. А потом из самых глубин сознания пришло понимание того, что ни одно животное никогда не ступало на тропу, рядом с которой стоял Отис, и его сердце остановилось, ибо не было больше сил выдерживать безграничный ужас происходящего…
Тук.
Глухой звук, отозвавшийся во всем теле.
Тук.
Сердце вновь стало биться.
Тук.
Отис, словно зомби, с остекленевшими глазами и маской из удивления напополам со страхом, застывшей на лице, шагнул на тропу, ведущую его к цели.
Тук.
Ноги медленно, но неотвратимо несли его к тому, что он так жаждал и так боялся увидет. Странно, но ни одной мысли о том, чтобы убежать, вернуться на песчаный пляж, попытаться как-то выбраться с острова морским путем, не крутилось в хаосе, которое представляло собой сознание человека, идущего по тропе.
Тук.
Деревья величаво расступились, открыв взору бескрайнюю гладь огромного озера в самом центре острова.
Тук.
Голова Отиса склонилась над зеркальной поверхностью воды, отразившей его лицо, бледную синь небес, пальмы на берегу… Тут изображение дрогнуло и растеклось, словно воск, комкаясь, неимоверно искажаясь, принимая уродливые формы… и медленно, чудовищно медленно открывая то, что было скрыто. А когда все метаморфозы завершились, и Отис наконец увидел, что собой представлял райский островок на самом деле, измученное сознание окончательно угасло. Нечеловеческий крик, огласивший окрестности, был подхвачен попугаями, издававшими каркающие, свистящие и хрипящие звуки, породившие все вместе фантастическую какафонию, настоящую симфонию хаоса…
Голос пришел из ниоткуда, разрушил сплетение звуков, как человек, походя рвущий досаждающую ему паутинку, и грубо ворвавшийся в сознание Отиса, заодно вытащив оное за шкирку в реальный мир. В гудящей как колокол голове, мучительно, как железом по стеклу, проскрежетало «Ваше время вышло!», каждое слово, будто гвоздь в крышку гроба.
А через миг все померкло.
— Ловко. Заставить его самого нырнуть с головой в омут, а самому остаться в стороне, не замочив ног.
— Вовсе нет. Это его собственный выбор. Он сам этого захотел.
— А даже если так — разве он знал, что его ожидает? Разве знал, на что идет? Разве ты сказал ему все?
— Знал. И сказал. У него был выбор между плохим и очень плохим. И он выбрал второе, потому что первое было еще хуже.
— Значит, ты просто сыграл на его чувствах, воспользовался его болезненным самолюбием. Он не мог не принять, брошенный тобою вызов…
— Какая самооценка, какой вызов? Полноте… Не думай обо мне слишком плохо. Человек шел к тому, что уготовано ему судьбой, все это время, а ты «заставил», «подтолкнул»… Сам он себя подтолкнул, а потом, когда начали возникать сомнения, и заставил. Ты знаешь, что я не вру.
— Да… Все что ты сказал — правда.
— Скорее истина… Ты ведь знал это с самого начала.
— Ага. И ты тоже. Только зачем тогда оправдывался?
— Я не оправдывался… А вот почему ты мне задавал эти вопросы?
— Сам знаешь, Правила… Не нам их менять.
— Ты прав, не нам…
Потолок комнаты был ослепительно белым. Стены тоже. Отис открыл глаза, закрыл, открыл вновь, рука непроизвольно дернулась, вцепившись в халат, который был одет на голое тело.