Василинка из Царской Ветки - страница 22

Мама всегда справляла каждому из них день рождения. Но то было раньше. А нынче? Вчера едва достоялась в длинной очереди, пока получила пять фунтов темно-серой, как земля, муки из льняного семени. Обрадованная Василинка прыгала на одной ноге и хлопала в ладоши: будет из чего пирог испечь!

— Мама, а гостей приглашать будем? — спросил Митька.

— Будем, сынок, будем. Пускай Василинка приведет своих друзей.

Обо всем остальном договориться не успели: кто-то стукнул в окно. На улице стояла Зина и подавала знаки рукой, чтобы Василинка вышла из дома.

— Мама, я сейчас. Зина зовет.

— Беги уж, беги, — улыбнулась мама.

Мама все больше примечала, что ее девочки повзрослели, детские забавы их уже не увлекали. Играть бы им обеим с игрушками, кукол в платья наряжать. А Тоня берет иголку, шило, суровую нитку и принимается мастерить туфли Василинке и себе на веревочной подошве. Ишь, какая ловкая, никто не учил.

А зимой Тоня шапочки из ваты мастерила беленькие. Словно снежок запорошил темные кудрявые волосы…

В комнату влетела Василинка.

— Мама, в Орловском парке из вагона патока течет. Зина говорит, что бочки в вагоне разбились и патока каплет из вагона. Нужно только подставить горшочек… Можно, я пойду? Мама, завтра же праздник, — просит Василинка. А Тоня уже взяла глиняный горшок.

Мама едва успевает сказать «осторожно», как девочки стремглав бросаются из дома. Бегут, торопятся, как бы не опоздать. Согнувшись, лезут под вагоны, перебегают рельсы. Наконец находят вагон, из которого и вправду каплет патока.

Василинка подставила ладонь, дождалась, когда что-то липкое капнуло, боязливо поднесла к губам: а что, если это деготь или мазут.

Лизнула, ощутила горьковато-сладкий, не очень приятный вкус. Еще разок попробовала. Не беда, что горчит. И Василинка устраивается поудобнее под вагоном.

Сидит долго, сидят и Тоня с Зиной — может, час, может, два. Ломит спину, а в горшке на донышке блестит лишь небольшое тусклое пятно.

Вот если б можно было открыть вагон и стукнуть чем-нибудь по бочке! Пускай бы потекла патока хотя бы тоненькой струйкой.

Сперва Василинка дала зарок: насобирать сладко-горькой патоки по верхний поясок, потом передумала — пускай по средний поясок, а потом, как заныли уже спина и ноги и захотелось есть и пить, то согласилась — до самого нижнего пояска. Можно было бы одной из них сбегать по воду домой, но это легко сказать — сбегать. А что, если вагон подцепят и перегонят в другое место? Хорошо, что осмотрщик вагонов их не видит. Надо сидеть, хоть стынут босые ноги.

Так и не дождались девочки, чтобы накапало до первого пояска. Однако будет чем угостить завтра.

Утром, едва Василинка подхватилась, мама поздравила ее и повела на кухню. На большой сковороде доходил праздничный «пирог» — черная, как уголь, лепешка. Василинка от радости запрыгала на одной ноге.

Вскоре начали собираться и ее подружки. Первой пришла Тася. Поздравив Василинку, она подала ей небольшой пакетик, завернутый в блестящую серебристую бумагу. Там было несколько цветных открыток. Катя принесла большой букет душистой черемухи.

— Откуда это у тебя? — спросила Василинка.

— Сходила на ту сторону Двины и наломала.

— И ты не побоялась идти через мост?

— Нет, нисколечко. Я всегда по нему хожу.

Митька ерзал на стуле, никак не мог дождаться угощения. Наконец мама поставила на стол «пирог» в сковороде. Он точно прирос ко дну. Мама попыталась порезать пирог на куски, подцепить ножом, но ничего не выходило, и она разложила его на тарелочки ложкой, словно кашу. Все попробовали и похвалили: «Какой вкусный!»

А потом дети декламировали стихи, пели. Вместе со всеми пел и Митька:

Большой букет черемухи, Катин подарок, понемногу осыпался. Маленькие белые лепестки запорошили скатерть. Василинке стало грустно. Она представила себе, как Катя пробиралась по Смоленскому железнодорожному мосту на ту сторону Двины. Пешеходам ходить через мост запрещалось. А Кате разрешили: ее мать была сторожихой. И будка (так назывался домик, в котором жила Катина семья) стояла у самого моста.