Василий Каменский. Проза поэта - страница 27

стр.

И еще поведали рыбаки, что Хан-Ямгурчей, мурза Малого Ногая, стоявший под Астраханью, струсил и бежал в калмыцкую степь, а татарскую слободку сожгли боярские расторопные.

А еще поведали рыбаки, что на митрополичьем дворе головой над стрельцами поставили Ивана Красулина — тайного верного друга Степана, вольницей ловко подосланного.

А еще поведали рыбаки, что астраханцы-сермяжники ждут не дождутся удалых спасителей.

Степан бросился с вольницей на струги.

И поплыли по Болдинскому рукаву, оттуда в проток Черепаху, а там заплыли в речку Кривушу с южной стороны, где в виноградных садах зрел виноград для гостей.

Вечером на астраханских кремлевских башнях зазвонили тревогу колокола.

В Успенском соборе в большой колокол ударили, митрополит богослужение открыл, чтобы анафеме предать Степана и его вольницу.

Помолившись за низвержение супостата, положив слезные земные поклоны за сохранение града сего, предав анафеме богоотступника бунтаря-вора, разбойника Стеньку и его приспешников, митрополит рек перед воеводой, боярами, купцами, начальниками, духовенством:

— Всевышний вседержатель, ты, который владычествуешь силою морей и укрощаешь возмущение волн, помози нам, покажи величествие твое и прослави десницу твою, и даруй победы. Да воскреснет бог и расточатся врази его. Господи, помилуй нас и воссияй нам свыше.

Анафема окаянным супостатам, нехристям, басурманам. Анафема! Анафема! Анафема!

Митрополит благословил воеводу, князя Прозоровского, икону поднес.

Воевода исступленно бегал по городу с иконой:

— Православные, руби, режь, разбойников нещадно. Стрельцы, спасайте веру христову, царя-кормильца, отечество божие. Будет вам награда великая. Бей собачьи головы, бей, режь, руби, отражай. А еще, бояре, стрельцы, шибче надо смотреть, чтобы голытьба астраханская не взбунтовалась здесь, внутре, а взбунтуется, — всю голытьбу велю перевешать, смолой засмолить; сам жечь живьем буду.

Купцы, бояре орали:

— Слушайте воеводу!

— Слушайте митрополита!

— Сражайте воров!

— Губите разбойников дьявола Стеньки Разина!

— Анафема преступникам!

— У них песьи головы!

— У них хвосты чертовы!

— Ишь, как воют за стеной — чистые волки, песиголовцы.

— Господи, помилуй нас.

Набат на сторожевых башнях, колокольный гул церквей, яростный шум, треск, пальба, вой, ругань, стоны, охи, причитанья, беготня, пожары, дым — все слилось в одну бешеную кашу.

Васька Ус и Фрол, переодетые монахами, пробрались внутрь стены и наказывали астраханским сермяжникам:

— Как только наши удальцы покажутся на стене, значит, разом бросайтесь на бояр, пушкарей, стрельцов.

Держите уши востро и глаз со стен не спущайте. Бегите по голытьбе астраханской и всем этот наказ Тимофеича дайте.

Бабы-сермяжницы вопили:

— Ну, погоди, воевода, погоди… Там за стеной Степан Тимофеичу — у него будем женскую правду искать… Он ли не заступится за нас, горемычных баб. Ведь солнце он, наш Степан-то! Он в огне не горит, в воде не тонет, сабля его не берет, пушка дымом исходит, топор отскакивает. Вот какой! Он ли, солнце красное, не осветит счастьем волюшки наши женские душеньки.

Затрубили сигнально трубы к сражению, ударили в гулкие тулунбасы. Запалили пушки.

Воевода Прозоровский, стрелецкие головы, дворяне, бояре, подьячие и приказные люди спешились у Вознесенских ворот и тут ждали напора.

Вдруг с южной стороны вестовая пушка дала пять выстрелов, что означало:

— Астрахань сдается.

— Ясак на сдачу!

— Пали!

— Стой!

— Ясак на сдачу.

— Где воевода? Измена!

— Ясак на сдачу.

За стеной горланили:

— Айда, сюда, сюда!

— Лезь им на боярские башки!

— Пали! Жги! Ломи!

— Давай вар!

— Лей, сыпь! Жарь!

— Тяни за ногу!

— Ставь лестницу!

— Якши, якши! Берем Астрахань!

— Наша Астрахань! Сдавайся!

— Не уйдешь, собака!

— Ha-ко, ёрзай. Шпарь!

— Стой! Держись!

— Качай, раскачивай!

— Раздобырдывай! Смоли!

— Хватай зубами! Рви! Ломись!

— Сарынь на кичку!

Воевода Прозоровский свирепо орал:

— Пали, руби воров окаянных! Обливай варом! Сваливай каменья! Режь, дави, губи разбойников! Хватай свою голытьбу, хватай изменников, — ишь бунтуются, окаянные! Баб хватайте, лупите их солеными вожжами по голым ляжкам. Господи, помилуй нас!