Василий Каменский. Проза поэта - страница 29
— Для нас царя нет, — отвечал Васька Ус, — мы сами цари и сами себе добра желаем.
С удивлением и страхом смотрел принц Аджар на одноусого, одноглазого гостя, разодетого в боярский кафтан не по плечу, не по росту.
Да и все другие гости были одеты вроде Васьки, — кто в чем попало, а иные даже в парчовых шубейках боярынь.
В кипарисовом дворце принца Аджара жил Степан с есаулами, а вольница кто где по домам, а кто и на стругах — на всякий неровный час.
А как встретил Степан принцессу персидскую — утонул в любви нахлынувшей, будто на дно морское опустился: такая Мейран приворожная, невиданной красы чаровницей была. И сразу сердце свое девичье в сердце Степана вложила, будто ключ в замок.
И тем ключом открыла сокровища несказанные, клад заповедный: душу, как море Хвалынское, сердце, как солнце утреннее, глаза, как два полумесяца, слова, как гусли привезенные, и ласка — вина пьянее.
В лунные ночи в саду апельсиновом бродил Степан с гуслями и под окнами у резного балкона Мейран пел в истоме трепетной:
Мейран слушала и тайно ждала близкой встречи со Степаном.
По персидскому обычаю, как женщине, ей нельзя было видеть Степана дома.
И только в дни дворцовой охоты она могла среди природы и всяких случайностей видеть близко чужих мужчин.
Степан узнал об этом и быстро добился у принца назначения дворцовой охоты на тигров.
Сборы были торжественные, суетливые, праздничные.
Принц когда-то славился, как ловкий охотник на тигров, но теперь постарел, и его забавляла только сама обстановка охоты. Поэтому, кстати желая блеснуть перед Степаном, принц особенно пышно и ярко расцветил свой походный двор.
На величественное шествие смотреть собрался весь Решт, и загалдела пестротканная толпа, когда охотники тронулись в путь.
Пятьдесят всадников-персиян на белых лошадях и пятьдесят всадников русских удальцов на черных лошадях шли по сторонам, блистая дорогим оружием и раззолоченными седлами и поводами.
В середине всадников огромные, мускулистые, голые негры несли три роскошных паланкина. В первом паланкине сидел принц, рядом по левую сторону несли его дочь, принцессу Мейран, а по правую — несли Степана.
К паланкинам то и дело подъезжал Васька Ус, разливая по чарам заморское вино и с веселыми насказками угощая принца и Степана:
— Пейте чаще, охотнички, скорее тигры в глазах покажутся.
Так ехали целый день.
Степан распевал песни, взглядывая ясным соколом на Мейран.
А Мейран боялась от счастья поднять свои тихие бархатные очи, предчувствуя желанный час первых огневых объятий, первых мучительных прикосновений, снившихся так часто утром.
К вечеру спустились в тростниковую долину.
Прискакал к паланкинам вожатый и указал место стоянки.
Принц дал знак — все вдруг стихли и стали прислушиваться.
Из камышовых зарослей далеко разносился протяжный звериный рев полосатых хищников.
И как бы в ответ слышалось мяуканье тигрят.
Над головами пролетели большие ночные птицы, наполняя долину острым, тревожным криком.
Все осторожно стали устраиваться на становище.
Охоту решили начать с чуть рассветом.
Ночь протекла в приготовлении.
Принц приблизился к Мейран и, увидав ее спящей, пошел послушать тигров.
Степан усердно готовил ружье; однако, заметив, что принц отошел довольно далеко, быстрым мягким движением очутился в паланкине Мейран.
Он крепко обвил сильными руками трепетное тело принцессы и пламенными поцелуями зажег незагасные рубиновые костры любви.
Мейран произнесла только одно слово — «аббас», что означало — победитель.
И когда утровеющим заревом солнцевстально улыбнулись облака, а в долине синими кисейными покрывалами плыли туманы, орошая зелень, в тигровом логовище изредка раздавалось затихающее рычание.