Вдова Кудер - страница 12

Дверь кухни была закрыта, чтобы не залетали мухи и не забегали куры. Однако под створкой оставалась широкая раскаленно-золотистая щель, через которую виднелись лапки копошащихся кур.

Доев последний кусок, Кудер вытер свой нож о край стола, испещренный в этом месте зазубринами, и, как лошадь, которая сама идет к ожидающим ее оглоблям, потянулся своим худым телом и тяжелыми шагами пошел во двор, откуда сразу послышался шум передвигаемых ящиков и повозок.

Он все время что-то мастерил — чинил изгородь, обтесывал колья для ограды, колол дрова для камина, выстругивал подпорки для гороха и помидоров — и всегда с пустыми глазами и капелькой пота на кончике носа, будь то летом или зимой.

Прижавшись животом к столу, Тати глубоко вздохнула и резко оттолкнула свой стул, соломенное сиденье которого жалобно скрипнуло. Казалось, что ее груди уютно покоятся на раздувшемся животе. Кожа блестела, взгляд стал влажным и мягким.

Жан по привычке сходил налить себе чашку кофе из стоявшего на печке голубого кофейника, на который из окна падал солнечный луч.

Тати рассматривала свой стакан, в котором растворились два кусочка сахара, — она всегда пила кофе из стакана. Она смотрела на стакан с умилением, вдыхая аромат коричневого напитка.

Создавалось впечатление, что жизнь вокруг остановилась. На застывших баржах наступил послеобеденный отдых, ослики и мулы спрятались в тень. Если не считать воркования голубей, стояла почти полная тишина, нарушаемая иногда криком петуха или стуком молотка.

— Подумать только, ведь я приехала в этот дом прислугой, когда мне было четырнадцать лет…

Тати ласковым взглядом обвела стены, которые ничуть не изменились с тех пор, хотя их каждый год белили известью. Календарь с полочкой для газет, на картинке которого были изображены жнецы, видимо, висел с тех далеких лет. По обе стороны от старой квашни, служившей теперь хранилищем наиболее причудливых безделушек, висели тронутые временем два портрета в овальных рамках.

— А вот каким тогда был Кудер.

Та же удлиненная голова, но густые волосы. Длинные усы в разные стороны, делившие лицо на две части. Тяжелый взгляд человека, исполненного собственной важности.

— Ему было тогда тридцать пять лет! Он владел кирпичным заводом, который ему достался от отца. Он и родился-то в этом доме. Их земли простирались до деревни, а в хлеву было десять коров.

Она помешала ложкой в стакане и с каким-то кошачьим удовольствием отпила глоток.

— Его жена к тому времени умерла, и он остался с тремя детьми. Когда я приехала, ее только что похоронили, и в доме еще пахло свечами и хризантемами.

Другой портрет, висевший рядом, казался более выцветшим и поблекшим, словно знал, что он представлял собой лишь тень покойницы. Расплывшиеся, полустершиеся черты лица. Печальная улыбка. Высокая прическа. И камея — та самая, что Тати надевала в воскресенье.

— Я и понятия не имела, как моя мать узнала, что кому-то потребовалась прислуга для ухода за детьми. Мы жили далеко отсюда, около Буржа. Сосед посадил меня в двуколку. А мать, боясь, что меня сочтут слишком молоденькой, сделала мне высокую прическу и одела в длинное платье.

Время от времени в ее голосе слышались горькие нотки.

— Мальчику было одиннадцать лет, и он был одного роста со мной. Девочек звали Франсуаза и Амелия. Они были глупенькие и противные, особенно Франсуаза. Вы ее видели. Это мать Фелиции. Она вышла замуж за Торде, который только и годился в сторожа кирпичного завода.

Жан тоже размяк, сидя верхом на стуле и навалившись на спинку. И только тонкий дымок струился от его сигареты.

Тати вздохнула:

— В общем, это целая история!

Ей-то все было понятно. Для нее и стены, и мебель, и вся утварь были живыми. Она видела их в разные времена, начиная с тех пор, когда четырнадцатилетней девочкой вставала раньше всех в доме и зимой разводила огонь в холодной кухне, прежде чем сколоть лед в поилке для скота.

— Кудер был муниципальным советником… Он мог бы добиться и избрания мэром… В то время это был серьезный человек, который не очень-то заглядывался на женщин. Я никогда не знала, каким образом он начал терять свое состояние. Он связался с каким-то предпринимателем, обанкротился и вынужден был продать кирпичный завод.