Вечера с мистером Муллинером - страница 70

– Вы можете не только принести извинения, но и сообщить мне, что вы делаете в моей комнате?

– Что я делаю в вашей комнате?

– Вот именно.

– А-а! – протянул Сирил, присаживаясь на край кровати. – Вы вполне вправе задать такой вопрос.

– Я уже задала его. Три раза.

Сирил закрыл глаза. Почему-то его мозг слегка помутился и вообще несколько утратил хватку.

– Если вы намереваетесь уснуть тут, мистер Муллинер, – сказала леди Бассетт, – поставьте меня в известность, и я буду знать, что делать.

Последние слова эхом отдались в памяти Сирила, и он сообразил, по какой причине обретается там, где обретается. Открыв глаза, он устремил недвижный взор на леди Бассетт.

– Леди Бассетт, – сказал он, – вы, если не ошибаюсь, путешественница по пустыням и дебрям?

– Именно.

– В процессе ваших путешествий вы ведь бродили по множеству джунглей во множестве дальних краев?

– Без сомнения.

– Откройте мне, леди Бассетт, – сказал Сирил проникновенно, – когда вы изводили обитателей указанных джунглей своим присутствием, не приходилось ли вам обращать внимание на один факт? Я имею в виду тот факт, что Любовь царит повсюду – и даже в джунглях. Любовь, вне зависимости от границ и запретов, от национальности и биологического вида, опутывает своими чарами любое одушевленное создание. А потому, кем бы ни был каждый отдельно взятый индивид – туземцем с берегов Конго, американским поэтом-песенником, ягуаром, броненосцем, модным портным или мухой цеце, – он обязательно устремится на поиски подруги. Так почему же не может устремиться на поиски таковой специалист по интерьерам и планированию декоративных садов? Посудите сами, леди Бассетт.

– Мистер Муллинер, – сказала его соседка по комнате, – вы нализались.

Сирил взмахнул рукой в широком жесте и рухнул с кровати.

– Предположим, что я нализался, – сказал он, вновь приняв прежнее положение, – но тем не менее, как бы вы ни возражали, вам никуда не уйти от того факта, что я люблю вашу дочь Амелию.

Наступила напряженная пауза.

– Что вы сказали?! – вскричала леди Бассетт.

– Когда? – рассеянно спросил Сирил, так как он почти грезил наяву и, насколько позволяло одеяло, загибал пальцы на ноге своей собеседницы, играя в детскую игру «Эта свинка поехала на рынок, а эта осталась дома» и так далее до пяти свинок.

– Я не ослышалась? Вы упомянули мою дочь Амелию?

– Сероглазая девушка среднего роста, каштановые волосы с рыжеватым отливом, – услужливо напомнил ей Сирил. – Черт возьми, вы не можете не знать Амелии. Она повсюду бывает. И позвольте кое-что вам сказать, миссис… забыл вашу фамилию. Мы с ней поженимся, если я сумею добиться согласия ее гнусной матери. Говоря между нами, старыми друзьями, каковы, по-вашему, мои шансы?

– Ничтожны.

– Как?

– Учитывая, что я мать Амелии…

Сирил заморгал в искреннейшем изумлении.

– А ведь и правда! Я вас не узнал? Вы были здесь все это время?

– Была.

Внезапно глаза Сирила посуровели. Он чопорно выпрямился.

– Что вы делаете в моей кровати? – спросил он грозно.

– Это не ваша кровать.

– Так чья же?

– Моя.

Сирил безнадежно пожал плечами.

– По-моему, все это выглядит очень странно, – сказал он. – Мне, полагаю, придется поверить вашей истории, но я готов повторить, что считаю все это весьма подозрительным и намереваюсь произвести строжайшее расследование. Предупреждаю вас: все главари и зачинщики мне известны. Желаю вам самой спокойной и доброй ночи.

Примерно час спустя Сирил, который расхаживал по террасе в глубоком размышлении, вновь отправился в Голубую комнату на поиски информации. Перебрав в уме подробности недавней беседы, он внезапно обнаружил, что один вопрос так и остался без ответа.

– Э-эй, – сказал он.

Леди Бассетт оторвалась от книги с явной досадой.

– У вас нет своей комнаты, мистер Муллинер?

– Есть, как же, – сказал Сирил. – Меня поместили в Комнату Надо Рвом. Но я хотел бы кое-что у вас уточнить.

– Ну?

– Вы сказали, можно мне или нельзя?

– Что вам можно или нельзя?

– Жениться на Амелии.

– Нет, нельзя.

– Нет?

– Нет!

– А! – сказал Сирил. – Ну так еще раз: наше вам с кисточкой.

Однако в Комнату Надо Рвом удалился мрачный Сирил Муллинер. Теперь он разобрался в положении дел. Мать девушки, которую он любил, отказывалась признать его достойной партией. Положеньице хуже некуда, думал Сирил, угрюмо извлекая себя из ботинок.