Вечерний звон на Лубянке - страница 9
- Толян, они же хотят почти даром получить Петропавловку, Апраксин двор, Таврический дворец... По полмиллиона баксов за каждый объект, который даже по балансовой стоимости в десять раз дороже. С меня башку снимут.
- Продай и забудь! - отчеканил Чубайс. - Мы подводим серьезных людей.
- Я-то забуду, они помнить будут. Ты же знаешь наш народ, его душевную ширь... Первая в истории России дума заседала в Таврическом дворце - и вдруг супермаркет, торгующий «ножками Буша». Начнется такой разгул общественного мнения!.. Меня уже предупредили, что у прокуратуры будут вопросы. Что я отвечу? Так фишка легла?..
- Общественное мнение легко управляемо, - веско молвил Толян. - Всех посылай подальше, ты в Питере - лицо недосягаемое. Короче так, отдашь людям положенное - получаешь перевод в Москву. Уровень федерального министра. Но я хочу, я требую, чтобы разговор на эту тему у нас с тобой последний был...
Он и стал последним, этот разговор Чубайса с Маневичем. Из восьми пуль, выпущенных снайпером по служебной «Вольво» из чердачного окна особняка на Невском, пять попали в грудь и в голову. Умер Маневич еще до приезда «скорой», вызванной водителем Синицинским. Опустевшее и неостывшее кресло занял заждавшийся Герман Греф. Уладив дела с обиженными клиентами из «Союзконтракга», отбыл от греха в Москву управлять госимуществом на федеральном уровне. А Чубайс на всякое упоминание имени Маневича реагировал с невыразимой душевной скорбью: «Погиб кристально честный человек. Но мы их достанем, всех и каждого. Сейчас или позже...»
Через год его самого достала Галина Старовойтова, взбешенная тем, как бизнес-клан Гайдара и Чубайса распилил кредит Европейского банка реконструкции и развития, полученный реформаторами под гарантии петербургской мэрии на сооружение высокоскоростной магистрали Санкт-Петербург-Москва. За 255 миллионов долларов вырыли в центре Питера огромный котлован, и на том первый кредитный транш истощился. Со вторым ЕБРР не торопился, пребывая в шоке от того, как быстро и нагло разворовали в России первый.
Галине Старовойтовой с учетом ее кристальной честности обещали вначале 15 процентов от общей суммы украденного, затем сказали, что ее доля только 10 процентов и не от всей суммы. Егор Гайдар не собирался давать шальной казачке и шести процентов, ссылаясь на то, что «так решил Рыжий». Бабки качнулись в сторону. Качнулась земля под ногами не очень трезвой защитницы своих гражданских прав. Шашки наголо!
- Мне какое дело, что там решил Рыжий?! Тридцать миллионов баксов - мое последнее слово! Я не одна обеспечивала ваши проводки через «Маккаби». С меня люди требуют- и здесь, и в Питере. «Сантехник» волком на меня смотрит (кличка губернатора Яковлева), где бабки, спрашивает. Не хотите по-хорошему, я вам устрою по-плохому. Посмотрим, как вы заговорите!..
- Попробую уладить вопрос, -сказал помрачневший Гайдар. Попробую по-хорошему. Восемь процентов...
- Не пробовать, а делать надо! Двенадцать! Жду две недели. Нет - пеняйте на себя!
- Не я же решаю, Галя... - заюлил Гайдар, сложив губки бантиком. - Все передам, а там - как он скажет...
Рыжик сказал, видимо, не то, что могло воодушевить Галину Васильевну. Что значит пить меньше надо? Меньше, чем кто? Не дождавшись своей доли, она перешла в атаку. Для начала в одной из норвежских газет были обнародовать! суммы на личных счетах Чубайса в «Мост-банке» и подробный перечень щедрых его расходов в самой Норвегии. Рыжий заметался. Ширь души сузилась до параметров скромной потребительской корзины. Разгул общественного мнения удалось погасить, но это стоило денег. И это стоило обещанного ему премьерского кресла. В конце концов Чубайс сделал вид, что уступил напору агрессивной казачки. В октябре 1998 года Старовойтова получила около 900 тысяч долларов в счет 10-процентной доли за непостроенную магистраль. Но что-то ее сильно напугало. «Он меня убьет! Он меня убьет...» - твердила она в кулуарах Госдумы.
- Пить меньше надо, - объяснял Гайдар недоумевающим соратникам по правому делу. - Скоро она слонов начнет считать. Еще две недели - и клиника.