Вечное Лето, Том IV: Звёздная Пыль - страница 6

Эстелла: Нет, серьёзно, мы поедем. Потому что я знаю, что Дедуле сейчас понадобится рука помощи

Мишель собирается ответить что-то резкое, как вдруг Марикета самым сладким голосом произносит:

– Я произвела фурор?

Мишель переводит на неё тяжёлый взгляд.

– Точно, Мари.

– Ясненько.

Она пожимает плечами, как будто нет ничего такого в том, что она пять лет считалась пропавшей без вести, а потом вдруг появилась как будто из воздуха, без единого воспоминания о событиях на острове. Мишель внимательно смотрит на неё, пытаясь по мимике понять, о чём Мари думает, но её лицо остаётся непроницаемым.

– Ты… Э-э… Ты голодна, Мари? – вдруг спрашивает Шон.

Марикета растягивает губы в улыбке.

– Ужасно. И спать хочу.

– Мы почти приехали, – бормочет Мишель, – сейчас ты ляжешь спать, а потом Диего приедет и мы постараемся во всём разобраться…

– Только Диего? – в голосе Мари проскальзывают ледяные нотки. – Слушай, я ведь не идиотка.

– Точно, – слабо усмехается Мишель. – Возможно, не только Диего. Но ты сейчас об этом не думай, хорошо? – тон у неё такой, словно она разговаривает с капризным больным. Впрочем, это действительно так – Марикета сейчас всего лишь несносная пациентка, и, когда Мишель смотрит на ситуацию под этим углом, становится как-то проще. – Сейчас мы поужинаем, и ты хорошенько выспишься. И хотя я бы очень хотела задать тебе кучу вопросов, это подождёт до утра.

– Окей, – настороженно протягивает Мари.

Шины шуршат по подъездной дорожке дома в Ист-Хэмптоне, и Марикета больше не произносит ни слова, когда все трое выходят из автомобиля. Она молчит и тогда, когда Мишель провожает её в гостевую спальню. Даже когда она приносит подруге ужин, Марикета не роняет ни слова. Она сидит на кровати, тупо глядя перед собой, и Мишель внезапно спохватывается: у Мари нет никакой одежды, помимо той, что на ней надета. Она уходит в свою спальню и возвращается спустя минут десять с ночной рубашкой, халатом и тапочками, только для того, чтобы застать Мари в той же позе, в которой её оставила.

Не зная, что сказать, она молча кладёт стопку одежды на кресло. Хочет выйти, но не может заставить себя сделать и шаг в сторону двери.

– Спасибо, – вдруг говорит Марикета.

– Не за что, – откликается Мишель.

– Нет, – возражает Мари. – Есть за что. Вы… Вы чужие мне люди, но почему-то приехали, забрали меня, впустили в свой дом…

– Мы не чужие люди, – резко произносит Мишель. От её тона Мари вдруг как-то тушуется и вся сжимается, как если бы Миш её ударила. – Слушай, я, – она осторожно подходит ближе, будто боится спугнуть, – я очень рада, что ты здесь. И, пусть ты ничерта не помнишь…

– Я помню вспышку, – шепчет Мари едва слышно, словно собственный голос её пугает. – Вспышку… И как будто меня куда-то тянуло… А потом всё.

– Всё? – недоверчиво переспрашивает Мишель. – Ты просто оказалась в Кеннеди, и всё? Ты не помнишь больше ничего?

– Я помню, что поссорилась с родителями, – Марикета трёт виски пальцами, морщится, как от головной боли. – Или это родители ссорились между собой… Чёрт… Может, меня накачали какой-то наркотой? Я ничего не понимаю… – внезапно она спохватывается, глядя на Мишель. – Я… Ты могла бы уйти? Я, типа, понимаю, что это твой дом, но мне бы хотелось побыть одной. И ещё раз спасибо. – Эта формулировка не оставляет Мишель другого выбора, но больше всего ей хочется сказать правду. Я боюсь, что если я уйду, ты снова исчезнешь. Когда она разворачивается в сторону выхода из комнаты, Марикета, будто слышала её мысли, говорит ей в спину: – Не переживай. Никуда я не денусь.

Плечи Мишель вздрагивают, но она ровным голосом, не оборачиваясь, бросает:

– Доброй ночи, Мари.

А потом они с Шоном полночи негромко переговариваются в столовой в компании бутылки вина, потому что без алкоголя переварить это вообще не представляется возможным.

– Как ты считаешь, что произошло? – нервно спрашивает Мишель. – Это… Это настоящее чудо, но… как?

– Мне больше интересно, почему она ничерта не помнит, – пожимает плечами Шон. – То есть… Все разумные объяснения почему-то не вяжутся. – Мишель вопросительно вскидывает брови, и он поясняет: – Если предположить, что она прикоснулась к кристаллам, и её перенесло куда-то в другое место, как она могла просто появиться в Нью-Йорке? Где была всё это время? Почему именно здесь?.. Миш, у меня дерьмовое предчувствие.