Вечный Герой - страница 26

— Он завидует мне, — сказал я. — Я отнял у него власть.

— Но ведь он вместе со всеми соглашался с тем, что нам нужен новый кумир, способный вдохновить людей, подвигнуть их на битву с элдренами!

— В общем, возможно, и соглашался, — сказал я. И пожал плечами. — Все это не так уж важно, ваше величество. По-моему, мы с ним достигли некоего компромисса.

Но король вроде бы не слышал меня: он был погружен в собственные мысли.

— И, кроме того, — прошептал он, — это, возможно, вовсе не имеет отношения к войне.

— Что вы хотите этим сказать?

Он посмотрел мне прямо в глаза.

— Это, возможно, имеет отношение скорее к делам любовным, Эрекозе. Каторну всегда очень нравилась Иолинда.

— Вполне возможно, вы и правы. И снова я ничем не могу ему помочь. Иолинда, по всей видимости, предпочитает мое общество.

— Но Каторн, возможно, считает, что она просто ослеплена любовью ко всеобщему идеалу, а не к настоящему, живому мужчине.

— Сами вы тоже так считаете, ваше величество?

— Не знаю. Об этом я с Иолиндой еще не говорил.

— Ну что ж, — заключил я, — в таком случае узнаем, когда вернемся.

— Если вернемся, — проговорил король. — В этом отношении, должен признаться, я разделяю точку зрения Каторна. Избыточная самоуверенность частенько бывала главной причиной поражений.

— Вероятно, вы правы, — согласился я.

Снаружи донеслись громкие возгласы толпы; корабль резко дрогнул и закачался, швартовы были отданы, якоря подняты.

— Пойдем, — сказал король Ригенос. — Нам нужно выйти на палубу. Этого от нас ждут. — Он поспешно допил вино и снова водрузил свой шлем-корону на голову. Мы вместе вышли на палубу, и сразу же приветственные крики толпы стали громче, заполняя собой весь воздух вокруг.

Мы стояли с приветственно поднятыми руками, а барабаны уже начали неспешно отбивать ритм гребцам. Я заметил на берегу Иолинду: она сидела в своем паланкине, чуть боком к кораблю, и не сводила с него глаз. Я помахал ей, она тоже подняла руку, прощаясь со мной.

— До свидания, Иолинда, — прошептал я.

Каторн злобно и насмешливо покосился на меня, проходя мимо; он направлялся проверить гребцов.

— До свидания, Иолинда.

Ветра не было. Я буквально истекал потом в своих доспехах под палящими лучами яркого солнца, плывущего по безоблачному небу.

Я продолжал махать рукой провожающим нас, не сводя глаз с Иолинды, которая сидела, гордо выпрямившись, в своем паланкине, а потом мы вошли в излучину реки, и теперь видны были только высокие башни и шпили Некранала, да откуда-то издали доносились радостные крики горожан.

Мы плыли вниз по течению реки Друнаа, быстро продвигаясь к находящемуся в устье ее порту Нунос и ожидающему нас там флоту.

Ах, эти слепые кровавые войны…

— Но послушайте, епископ, вы никак не можете понять, что сложные вопросы человеческих отношений решаются с помощью активных действий…

Хрупкие доводы, бессмысленные мотивы, цинизм, ошибочно принимаемый за практичность…

— Не хочешь ли ты отдохнуть, сын мой?

— Я не могу отдыхать, святой отец: ведь орды проклятых мусульман уже на берегах Дуная…

— Мир…

— Но удовлетворятся ли они перемирием?

— Возможно.

— Ну, во всяком случае, Вьетнама-то им будет недостаточно. Им будет мало, пока в их власти не окажется вся Азия… А затем — и весь мир…

— Но мы же не звери.

— Мы должны уподобиться диким зверям. Они-то ведь давно им уподобились.

— Но если бы мы попытались…

— Мы уже пытались.

— Разве?

— Пламя можно погасить лишь встречным огнем.

— Разве другого способа нет?

— Другого — нет.

— Но дети…

— Другого способа нет.

Ружье. Меч. Бомба. Лук. Вибропистолет. Огнемет. Боевой топор. Дубинка.

— Другого способа нет…

Я плохо спал в ту ночь на борту флагманского корабля под дружный плеск весел, барабанный рокот, поскрипывание шпангоутов и шум речной волны. В памяти мелькали обрывки разговоров, какие-то фразы, чьи-то лица мучили меня, не давая уснуть. Тысячи исторических событий прошли перед моим мысленным взором. Миллионы различных лиц. Но ситуация в целом не менялась. И основной довод, повторенный на бесчисленном множестве языков, оставался прежним.

Лишь когда я, сбросив с себя этот полусон, решительно поднялся, в голове моей немного прояснилось, и я поспешил на палубу.