Вечный огонь - страница 31

— А ты?

— Смотря по обстановке. Можно уйти на глубину, выключить турбины, затаиться…

— А можно и другое?..

— Подвсплыть, поймать его в перископ, развернуться по цели, атаковать торпедами.

— Торпедами?.. Серьезное дело!.. Помню, нас перебрасывали с кавказского берега на крымский. Так она, стерва, исподтишка как врезала парочку по нашему транспорту!.. Чудом спасся. Катера подобрали, а то бы амба, не сидеть мне за этим столом, вот вам крест.

— Ты о себе погоди, дай послушать человека!

— А то я не даю?

— Да цытьте, вы! Завелись.

— Анатолий, ты бы просветил нас вот в каком отношении: скажи, пожалуйста, не напрасно ли мы платим налоги?

Все притихли, глядя на бухгалтера колхоза, это он задал такой вопрос, который всем показался каверзным, непутевым и даже вредным. В самом деле, раз Советская власть облагает, значит, так надо, какие тут еще могут быть сомнения?

— Что ты мелешь?

— Перебрал мужик!

— Что значит напрасно? Хочешь сказать: государство нас обирает?..

Бухгалтер выставил ладонь щитком.

— Извиняюсь, весьма извиняюсь. Утверждаю: вопрос закономерный, но его следует выслушать до конца и только после вставлять сомнительные реплики. Вот ты, например, платишь налог или живешь по-птичьи?

— Ну!

— А ты платишь? — обернулся к соседу по другую сторону.

— Допустим.

— Не допустим, а точно — платишь! И я плачу. Так имеем ли мы право, я говорю, имеет ли право народ, который платит исправно налоги, спросить у знающих людей или тех, от кого это зависит, куда идут наши деньги? Не напрасно ли мы платим? Все ли делается, чтобы мы пребывали в спокойствии и выходили на поле, а также на фермы скотоводческие вовремя и без потери времени на всякие размышления и сомнения в отношении нашей безопасности, в отношении обороны и стабильности территории.

— Фух ты, господи, как кудряво рассуждаешь!

— Пока дождешься конца, пока разберешься, что к чему, вспотеть можно!

— Его бы делегатом на конференцию по разоружению — он бы там всех за голенище заткнул!

— Ну, тихо! Дайте же ему дожевать, не то подавится, вишь, сколько у него во рту слов-то осталось — тьма-тьмущая!

Терпеливо переждав все реплики и не обратив на них ровно никакого внимания, бухгалтер продолжал:

— Форма в данном случае не имеет решающего значения! Я по сути спрашиваю. Есть ли у меня такое право, Анатолий свет Федорович?

— И закон и право на вашей стороне, Исидор Ивович. Конечно, каждому небезразлично, куда идут его деньги. — Мостов пригладил растрепавшийся пегий чуб. — Все делается так, чтобы их употребить разумно, расходовать с толком. Я могу сказать о флоте…

— Во-во, просим!

— Удивительные строим корабли, особенно подводные лодки с атомными двигателями. Правда, дело новое, незнакомое. Опыта пока недостаточно. Но осваиваем, учимся. Совершенствуем и себя и технику.

— Ну и сколько же она стоит, подлодка-то?

— Много стоит. Очень много…

— Да ты не стесняйся, говори, здесь люди свои. Если не хватает средств, скажи прямо, поможем, дадим средства. Как в старину говорили: заложим жен своих и детей, а войско обеспечим.

Женщины разом вмешались в разговор:

— Правда ваша, все бы отдали, только бы войны не было, проклятой. Век бы не знать ее ни нам, ни деточкам нашим, ни внукам дорогим!

Когда страсти немного улеглись, с дальнего конца стола послышалось тихое:

— Одна забота, генеральная: все ли делается, все ли мы делаем? То ли делаем, так ли делаем?.. Мужики, об этом надо думать сообща. Об этом следует говорить и на митингах, и на заседании исполкома сельского Совета, и на колхозном собрании, и в верхах об этом. Иначе нельзя. Как бы ладно дело ни шло, всякий час мерекуй: а нельзя ли лучше?

Анатолий Федорович долго не мог уснуть, долго ворочался в постели, а затем и вовсе встал, вышел во двор. Глядя на притухающие утренние звезды, думал о своих односельчанах: «Государственные люди. Не напрасно ли платим налоги, спрашивают. Признаться, я никогда такого прямого вопроса не слышал, над ним не размышлял. Все годы считал, что жизнь идет, как ей и положено идти, все своим чередом, все отлажено издавна: одному землю пахать, другому торпеду холить. Оказывается, не так-то просто. Он, мужик, пахать-то пашет, но и одновременно поглядывает в мою сторону: достойно ли я золотые погоны ношу? Не оплошать бы перед этим мужиком».